Кукитя (茎茶) – японский зелёный чай, в котором преобладают черенки и стебли молодых побегов чайных кустов. В дословном переводе кукитя и означает «стеблевой чай». Другое его название – ботя (棒茶), «чай из палок». Черенки и стебли ассоциируются с чем-то грубым, но их состав у молодых побегов в общем и целом аналогичен составу листьев, разница количественная: в стеблях меньше алкалоидов и катехинов и сравнительно много аминокислот. Поэтому настой кукитя обладает умеренной терпкостью и горечью, выраженной сладостью и умами, это лёгкий и освежающий чай с относительно мягким воздействием. В сухом виде кукитя выглядит как пёстрые, желтовато-зелёные тонкие короткие палочки, настой нежно-зелёного цвета, как правило, мутноватый. Обработка аналогична обработке сэнтя, это пропаренный чай. По сути, кукитя можно рассматривать как побочный продукт при производстве бантя, сэнтя и маття. Качество кукитя зависит от класса сырья. Кукитя, получающийся при производстве гёкуро или высокосортного сэнтя, ценится выше и имеет особые названия – кариганэ (雁ヶ音), что можно перевести как «крик дикого гуся», и сираорэ (白折) – «белая складка». Существует обжаренный вариант кукитя, аналог ходзитя, его называют кагаботя (加賀棒茶) или ходзиботя (ほうじ棒茶). Как и обычный ходзитя, он имеет оранжево-коричневый цвет, яркий «жареный» запах, плотный мягкий вкус и содержит меньше кофеина и катехинов по сравнению с необжаренным чаем.
Здесь уместно сделать отступление и поговорить о правилах транскрипиции японских слов – я думаю, «сэнтя» резануло слух тем, кто привык к транскрипции «сенча». Официальная система японско-русской транскрипции — система Поливанова (https://ru.wikipedia.org/wiki/Система_Поливанова ). Как и любые официальные системы транскрипции, она не пытается точно передать звучание иностранного языка средствами русской грамматики (что невозможно), у неё другая задача: выстроить точное соответствие между двумя наборами символов – японской слоговой азбукой (точнее, азбуками – хираганой и катаканой) и русским алфавитом. Система Поливанова используется в международных нормативных актах, в японских и российских вузах, и она же, по идее, должна применяться при любом переводе. Но если написание того или иного слова, не соответствующее этой системе, успело закрепиться и стало общепринятым, то допустимо использовать его. Поэтому мы говорим и пишем «гейша», «суши», «рикша», «Токио», «камикадзе». А не «гэйся», «суси», «рикися», «Токё» и «камикадзэ», как следовало бы по-поливановски. Но таких слов немного, и главная проблема не в них. Основная причина расхождений в написании японских слов состоит в том, что в официальной системе японско-английской транскрипции – системе Хэпбёрна – японские слоги передаются такими сочетаниями латинских букв, что их «буквальное» прочтение не совпадает с поливановской транскрипцией. Например, в системе Хэпбёрна используются слоги «cha», «chi», «shi», «ja», «ji», а в системе Поливанова те же японские слоги записываются как «тя», «ти», «си», «дзя» и «дзи». Но поскольку японские слова часто приходят к нам из англоязычных источников, вместо «тя» порой возникает «ча», вместо «си» — «ши» и так далее. Это немного похоже на то, как некоторые люди, не зная, что в пиньине символ «r» используется для записи звука «ж», переписывают «Rou Gui» как «Роу Гуй», а «Dong Fang Mei Ren» — как «Донг Фанг Мей Рен»… Вот и на ангийский 茎茶 транскрибируется как «kukicha» (и это правильно), а на русский – как «кукитя» (и это правильно). А кукича – неправильно. Читать далее…
