Матицзяо (马蹄脚), или просто мацзяо (马脚) – «лошадиные копыта» — грубые, одревесневшие, иногда изогнутые части стеблей у основания флешей, встречающиеся, прежде всего, в шэн пуэрах, а также (нечасто) в шу и красных чаях из сырья с прямоствольных деревьев.
Распространено мнение, что большое количество мацзяо указывает на чай весеннего сбора. В начале вегетации, ранней весной, когда сравнительно сухо и холодно, чайный побег растёт медленно и оказывается коротким. Срывая флешь, бывает трудно не захватить грубую часть стебля. Летом же, когда жарко и влажно, побег растёт быстро, сильно вытягивается, и «лошадиных копыт» в чае не встретишь. Ещё говорят, что мацзяо – признак сырья со старых деревьев. Логика та же – их побеги развиваются несколько медленнее, чем у молодых чайных растений на террасных посадках, и к тому же их стебли часто толще и массивнее. Однако однозначным доказательством того, что перед вами Гу Шу Ча раннего весеннего сбора, «лошадиные копыта» служить не могут, только по ним судить нельзя, и если вы хотите разобраться в том, к какой категории относится сырьё купленного вами чая, то надо рассматривать всё в комплексе: и размер, и текстуру листьев, и, конечно же, вкус, и так далее. А хайп вокруг мацзяо имеет неприятную оборотную сторону: погоня за «копытами» может провоцировать неаккуратный сбор, тем более что мацзяо довольно тяжелы. В ряде китайских источников говорится, что каждое «копытце» весит около 0,1 г. Тысяча флешей с мацзяо – плюс сто лишних граммов к весу чая. Читать далее…
В этом году наша аудитория внезапно воспылала интересом к заварочным стеклянным кружкам с полулунным ситом. Грустно было бы думать, что причина в посте https://vk.com/club47905050?w=wall-47905050_19737 – если так, то получается, что людям надо объяснять даже, как пользоваться самой простой посудой, а если этого не делать, то сами они не догадаются и попробовать не рискнут. Возможно, для этих стаканов просто пришло время.
И мы с удивлением обнаружили, что некоторые используют их как заварочную посуду, переливая настой из этих стаканов в чашки. Или даже не в чашки, а сперва в чахай, а потом уже в чашки. Очень странно. Зачем так?! Ведь главное достоинство таких стаканов заключается в том, что они удобны как посуда для заваривания и питья чая одновременно, в этом отношении они удобнее и обычных кружек, и широких чаш, и гайваней (впрочем, по-сычуаньски, то есть прямо из гайвани чай в России, по-моему, вообще никто не пьёт), они обеспечивают редкое сочетание минимализма с полным комфортом. А если нужен не один элемент посуды, а целый набор, то в качестве заварника, конечно, лучше взять гайвань или чайник. Читать далее…
Принято считать, что улуны и красные чаи, возникшие на севере провинции Фуцзянь в конце эпохи Мин или в начале эпохи Цин, на протяжении бóльшей части своей истории были сугубо экспортными продуктами, и что интерес иностранцев к ним сыграл решающую роль в том, что эти виды чая, плохо отвечающие китайским вкусам, выжили и получили дальнейшее развитие.
Но задумывались ли вы когда-нибудь над тем, как уишаньский чай попадал к иностранцам? Логичным кажется его движение к берегу и к югу – ведь там Фучжоу, Сямэнь, наконец, Гуанчжоу – крупные морские порты, ворота в большой мир.
Однако от появления сяочжунов и яньча до опиумных войн прошло немало времени. Пять морских портов – Гуанчжоу, Фучжоу, Нинбо, Сямэнь и Шанхай – были открыты для торговли по условиям Нанкинского договора по окончании первой из этих войн в 1842 г. Это настолько значимое событие, что в Китае для него существует особое выражение – «у коу туншан» (五口通商). А до у коу туншана морская торговля официально шла только через Гуанчжоу и была очень ограниченной. Читать далее…
В рунете любят фото «аутентичных» китайских чайных для городской бедноты. Стараются выбрать самые отталкивающие, грязные, шумные, такие, чтобы при взгляде на монитор ощущалась табачная вонь – вот, мол, поглядите, «чайные мастера» в чистеньких рубашечках, что такое настоящая чайная культура Поднебесной. Грубости и злобы в этом куда больше, чем любви к правде. Впрочем, это закономерная реакция на придерживание невидимых рукавов и псевдодуховные разглагольствования.
Проект «500 Tea Drinkers» шанхайского фотографа и художника Ян Хуэя, известного также как Бахай, наполнен, как мне кажется, совсем другими чувствами. Читать далее…
О Цзан Ча – хэйча «в тибетском вкусе», производимых в Сычуани для продажи в Тибете, знает любой более-менее образованный любитель чая; продвинутые чаеманы в курсе, что и в само́м Тибетском автономном районе КНР чай тоже делают (этой темы мы касались совсем недавно – см. https://vk.com/club47905050?w=wall-47905050_20556 ). Но кроме этого, тибетским называют и чай, который делают не в Тибете (формально, конечно; горы-то те же самые) и не для Тибета. Речь о чае из Гардзе-Тибетского автономного округа провинции Сычуань – в частности, из уездов Цзюлун и Лудин.
Цзюлун (здесь и далее я буду использовать китайское название уезда, поскольку оно входит в название чая. Тибетское название – Гьэси, и говоря об административно-территориальном делении Гардзе (кит. Ганьцзы)-Тибетского автономного округа, в России принято использовать его) находится на крайнем юго-востоке Гардзе, площадь уезда – 6770 кв. км, численность населения – около 54 тысяч человек. Тибетское название восходит к названию храма, построенного тибетским ламой, проповедовавшим в этих краях в XVI веке. Китайское – гораздо более позднее: оно появилось в 1926 г., когда был сформирован уезд в его нынешних границах, и связано с тем, что в названиях девяти крупных деревень был иероглиф 龙 лун – «дракон» (цзю лун – дословно «девять драконов»). Есть, впрочем, и другая версия, согласно которой название Цзюлун было в ходу ещё во времена Западной Хань (т.е. более двух тысяч лет назад) и представляло собой запись китайскими иероглифами названия одной из местных гор на языке народности ли, в котором никаких драконов нет, а есть орех бетеля. Читать далее…
Наньян (南洋) – сложное понятие; это слово обозначало и провинции к югу от Янцзы, и южное побережье Китая, и страны, лежащие за южными морями – то есть Юго-Восточную Азию. В наши дни больше всего его любят, пожалуй, в Сингапуре – например, главный технологический университет Сингапура называется Наньянским.
Сингапур – настоящий плавильный котёл для азиатских наций и культур с заметной долей колониального британского влияния. Неудивительно, что и его чайная культура на редкость эклектична.
После того как в 1819 г. британцы посадили на трон Джохора своего ставленника и получили от него право управлять небольшим островом Сингапур на юге султаната, население острова стало стремительно увеличиваться. Англичане разбили на нём плантации перца и гамбира – растения, в экстракте которого много дубильных и красящих веществ. А работали на этих плантациях китайские мигранты-кули, и большинство из них были родом из Фуцзяни и Гуандуна – они охотно уезжали из хаоса, воцарившегося на южных рубежах империи Цин (что в немалой степени было делом как раз-таки английских рук). К середине столетия китайская община на острове насчитывала около 80 000 человек. В 1867 г. Сингапур стал колонией Британской короны и важнейшим стратегическим пунктом на пути в Китай; порт быстро рос – росло и число китайцев-грузчиков. А в конце XIX века в Британской Малайе началось производство каучука и добыча олова, и потребность в рабочей силе стала ещё выше. Китайские переселенцы сохранили привычку пить чай и делали это в манере, принятой в Гуандуне и Фуцзяни. Читать далее…
