Глава 1. Утёсные чаи суть квинтэссенция Уишаня

Записки о 24-часовых родах утёсного чая.
Текст: Чжан Синъюнь, еженедельник Шэнхо (№883, май 2016)

Глава 1. Утёсные чаи суть квинтэссенция уишаня
Глава 2. Видимый, и невидимый терруар
Глава 3. Смотря на небо, делать чай
Глава 4. Унификация посадок
Глава 5. Смотреть на зелень и выделывать её

Предисловие от переводчика. В процессе изучения чая, особенно утёсных улунов Уишаня, некоторые моменты понимаются очень абстрактно. Пока ты сам не попробуешь поделать чай, пока не проведёшь несколько десятков часов на его производстве, многое остаётся умозрительным. Свой собственный опыт мне предстоит ещё описать в будущей книге про уишаньские чаи. А пока предлагаю вашему вниманию великолепный текст, опубликованный пару лет назад в очень авторитетном китайском еженедельнике «Жизнь». Тот номер был посвящён чаю, а на его обложке красовался мой приятель Лю Чжэн, сын Лю Фэна, одного из 12 хранителей технологии Дахунпао как объекта нематериального культурного наследия Китая. В принципе, без лишней скромности могу сказать, что такой текст мог бы написать и я, ибо тоже провёл немало времени, сопровождая представителей семьи Лю и работников их фабрики на разных этапах производства утёсных чаёв Уишаня. Но талантливый китайский журналист опередил меня. Поэтому первым лицом в этой истории, от имени которого ведётся рассказ, всё же следует считать г-на Чжана.

Лю Чжэн и старый У, взяв меня с собой, пошли осматривать горы. И в тот момент, когда я вслед за Лю с маленькой горной тропинки лезу на скалу, пот начинает заливать моё тело, словно я только что окунулся в купели. Старый У тащит на плече сплетённую из бамбука метёлку и с самого начала буквально в одно мгновение умотал далеко вверх. Лю Чжэн, одетый в клетчатую рубашку и джинсы и обутый в матерчатые тапочки, закурил сигаретку и с одной стороны ждёт, пока я догоню его, а с другой стороны присел на корточки и взял с обочины дорожки комок земли. «Смотри», — говорит он, обращаясь ко мне, — «Только недавно, у подножия гор мы видели почву долинных чаёв — нанесённый рекой мелкий песок. Но тут у скал рядом с тропинкой почва уже другая, покраснее, да и к тому же содержит очень много мелких камешков. И самое удивительное, что чем выше мы забираемся в гору, тем крупнее лежащие на поверхности камешки. Это характерная особенность нашего уишаньского рельефа [, относящегося к редкому геологическому типу] Данься».

Перед наступлением сезона Хлебные дожди (20/21.04) погода в Уишане ничуть не тёплая. Из-за непрекращающихся дождей максимальная дневная температура остаётся не выше десяти с небольшим градусов Цельсия. Подует прохладный ветерок, и с деревьев, рассыпаясь по каменным ступенькам, заросшим мхом, слетают лепестки весенних цветов. Пот с меня льёт в три ручья, я останавливаю свой подъем в гору и пытаюсь отрегулировать дыхание, делая несколько долгих вздохов. Цветочные ароматы, запахи свежих растений и опавшей листвы, перепревшей после дождей, — всё это в тёплых и холодных потоках воздуха сталкивается, смешивается и скопом проникает в мои раскрытые на максимум ноздри. А из горла тотчас же обратно наверх поднимаются волны приглушённого сладкого вкуса, придающие мне дополнительные силы. Сегодня в первой половине дня не было дождя, поэтому мы и решили прошвырнуться по горам. Лю Чжэну идёт 28-й год, он управляет семейным заводом по производству утёсных чаёв, а его отец Лю Фэн входит в первую группу официальных хранителей технологии утёсных чаёв (Дахунпао). Старому У около 50, он немного прихрамывает на левую ногу и держит в деревне Синцунь мастерскую по ремонту часов. Он рос вместе с Лю-старшим, играл с ним с самого детства, и сейчас, обладая характером взрослого ребёнка, он постоянно заглядывает на фабрику своего друга с целью помочь им в их нелёгкой работе. Семья Лю владеет примерно сотней му (около 7 гектаров) чайных угодий в утёсном районе Уишаня.

Сегодня мы пошли в район пика Бинлянь, что высится между скал позади фабрики Лю. Рядом с горной тропинкой очень высокая влажность, мы не обратили внимание, сколько чайных садов по сторонам, но в глаза сразу бросается необычайная пышность растительного покрова. Дойдя до очередной горной вершины, мы обнаружили там маленький чайный садик, в котором росло несколько рядов чайных кустов. Редкие и хилые, они совсем не похожи на чайные посадки в классическом смысле, то есть пышные и регулярные. Издалека кажется, что из земли торчат голые стволы и ветки. Чайный сад как бы прислонился к огромному валуну, рядом с какой-то высоты в трещину этой скалы падает вода, но горный поток очень слабый. Огромная скала поглощает журчание воды, и та никоим образом не нарушает тишины горного леса. Лю Чжэн присел на корточки и внимательно рассматривает свежие побеги на чайном кусте, а затем сообщает мне, что тут растут посаженные в 1995-м году старые кусты Шуйсяня. Поскольку делянка находится между скал, и за день тут всего часа три светит солнце, ветки у чайного дерева всегда длинные, но не толстые. Каждый год эта плантация даёт всего полтора килограмма готового чая, и из года в год весь урожай подчистую резервируется клиентами, при том, что цена килограмма составляет почти 10000$.

Продолжаем лезть в гору и наконец, приближаемся к пику Бинлянь. Перед моими глазами появляется сад почти в три му. Лю Чжэн говорит мне, что поскольку растительный покров на горе очень пышный, превалируют скалы и горные ущелья, тут очень мало места со слоистой почвой, на которой можно высадить чай, и данная чайная делянка оказывается самой большой на пике Бинлянь. Поэтому есть только образцы террассированных полей, расположенных вперемешку, в классическом понимании этого термина, но без равномерности. Фундамент террассированного поля сделан из сложенных в кучу камней, и изначально покатый склон горы благодаря фундаментам в виде каменных площадок может получить небольшое количество выровненной земли. Лю Чжэн говорит, что все эти «каменные столы» остались нам от древних людей, а ныне эта технология уже канула в Лету. Чайный сад вплотную примыкает к боковине главной скалы пика Бинлянь. Сверху скалы стекает родниковая вода, и в том месте, где она сталкивается с каменной стеной, равномерно потемнел мох, и темно-зеленый цвет вибрирует в потоке воды. Дорожка поднимается в гору, и к настоящему моменту я уже давно ощущаю нестерпимую жажду. Грудью прислоняюсь к скале, задираю вверх голову, открываю рот и жадно глотаю падающую родниковую воду. Она совсем не холодная и медленно- медленно затекает мне в рот. Сладость текущей воды и свежий привкус мха смешиваются воедино, и моя рубашка уже насквозь промокла в области груди.

Неподалёку от вершины Бинлянь обнаруживаются развалины старого чайного заводика. Он был построен в удачном месте: в скальной выемке, переходящей в расщелину, на полпути к самой вершине Бинлянь. Все подобные чайные заводики уже давно превратились в руины: полностью без крыш, остатки стен красно-коричневого цвета, сложенных из смеси гравия и скальных почв, и чётко выделяющих несколько комнат внутри бывшего строения. В некоторых из них сохранились ряды ямок для просушки чая. Весьма очевидно, что во всех этих помещениях проводились разные этапы обработки утёсных чаёв. Люди из окрестностей Уишаня и просто любители чая тоже время от времени приходят сюда на экскурсию. Но Лю Чжэн совсем не в курсе насчёт того, когда эти заводики строились, и в какое время эксплуатировались. В это время старый У вытащил метлу и стал подметать окурки, пыль и опавшие листья, очистив таким образом свободное место под скалой. Всё время подъёма на гору Лю Чжэн нёс в руках красный картонный пакет. Теперь он вытащил оттуда медный чайник для кипячения воды, маленькую угольную печку, мешочек с углём и несколько пакетиков с чаем. Однако внезапно обнаружилось, что он забыл прихватить с собою чашки. Немедленно позвонил приятелю и попросил того, чтобы кто-то с фабрики принёс на гору комплект чашек. Мы сидели под скалой и ждали полчаса. Лю Чжэн и старый У взяли несколько квадратных кирпичей с развалин старой фабрики и соорудили чайный столик. Я сходил к давешнему роднику и набрал там бутылку воды. Вскоре подошли двое молодых парней, которые принесли набор из больших и маленьких чашек. Мы разожгли на углях огонь и вскипятили воду. Лю Чжэн сломал веточку с зелёными листиками, намереваясь положить её на сооружённый столик. Это выглядело очень странно, и Лю тут же выкинул листики с веточкой в сторону. Затем он заварил прошлогодний утёсный чай Золотой Будда (Цзинь Фо, 金佛), который, как оказалось, рос на той трёхмушной делянке у подножия нашего пика.

И вот я, обливаясь потом в три ручья, в момент, когда пасмурный день готов вот-вот разразиться дождём, сижу в расщелине на уишаньском пике Бинлянь и за чайным столиком, сложенным из простых кирпичей, безо всяких элементов чайной церемонии пью пиалку уишаньского утёсного чая. В момент, когда я подношу пиалу к губам, аромат уже ощущается вокруг меня, и чайный настой тёмно-оранжевого цвета проникает в рот в мгновение ока. Я вкушаю непрерывно идущие дожди, весенние цветы, рассыпанные по каменным ступеням, освежающий родник, свежий мох, высящиеся кручи, сырые и прохладные скалы, а также обвевающий щёки влажный и чистый ветерок. Люди говорят, что безусловно термин «скальная мелодика» имеет бесчисленное множество толкований, однако я понимаю этот термин именно так.

Когда мы сделали четыре заварки, тут как тут подоспел сильный дождь. Лю Чжэн раздал всем по сигаретке, и все закурили, рассчитывая на то, что сила дождя немного утихнет, и тогда можно начать спускаться с горы. Старый У вытащил из кармана колоду карт, и они вчетвером с Лю Чжэном и двумя принесшими чашки парнями, сдвинув в сторону чайные пиалы, уселись за импровизированный чайный столик играть в карты. Спустя какое-то время Лю Чжэн выиграл лишь 20 юаней и чувствовал себя неудовлетворенным.

Несмотря на то, что нет никакой возможности выяснить, в какую эпоху появился этот древний чайный заводик на пике Бинлянь, но история уишаньских утёсных чаёв весьма древняя. Производство чая в Уишане началось с даосских монахов, использовавших чай в качестве лекарственного средства, а также с традиции делать чаесодержащий напиток в крестьянских домах. На раннем этапе своего существования вокруг чая не было ни экономики, ни какой-либо торговли. Но к эпохе династии Сун (конец 10-го века) в расположенном поблизости от Уишаня Цзяньяне стали делать Драконьи комки и Фениксовые лепёшки (Лунтуань Фэнбин, 龙团凤饼), которые считались императорскими чаями. Местные горцы наперебой бросились искать свою выгоду, возделывать горные делянки для чая и обновлять технологии производства чая.

К началу 14-го века, во времена правления монгольской династии Юань, место производства податного чая переместилось из Цзяньяна в Уишань. В районе четвертого поворота речки Девяти Поворотов был создан Императорский чайный сад. Это продолжалось вплоть до 36-го года правления династии Мин под девизом Цзяцин (1557-й год), когда было окончательно прекращено производство императорского чая в Уишане, и крестьяне смогли свободно заниматься чайным бизнесом. Однако ещё за сто лет до этого, в середине 15-го века в годы правления под девизом Цзинтай, когда влияние постепенной отмены императорского чая стало весьма заметным, уишаньские чаи начали постепенно приходить в упадок. Запущенность чайных гор продолжалась до 1667-го года (пятый год правления под девизом Канси, династия Цин), когда в Китае был отменён запрет на экспорт. Голландская Ост-Индская компания стала продавать уишаньский чай в Европу, и он встретил новую эпоху своего расцвета. Чайные коммерсанты признали это прибыльным делом и полностью изменили технику создания чая. Самый ранний утёсный чай делали в Уишане даосы: его качество было отборным, а цена — высокой. Такой чай продавался лишь в горных храмах и монастырях любому посетителю, но никоим образом не поступал на рынки у подножия этих гор, а в народной среде хождение имели только долинные чаи. Но в 19-й год правления Канси (1680) большой рынок открылся в уишаньской деревне Сямэй. Каждый день оттуда отплывали около трёх сотен бамбуковых плотов, груженных чаем, а занимались этим бизнесом по преимуществу люди из соседней провинции Цзянси. Цзянсийцы переправляли чай до провинции Хэнань, а оттуда он уже продавался за границу (это, кстати, северный, сухопутный чайный путь, который далее вёл в Россию, но был ещё и южный, морской, по которому чай попадал сначала в Европу, а потом и в Америку – прим.перев).

Следом подобным делом занялись один за другим чайные коммерсанты из провинции Шаньси, а также городов Гуанчжоу и Хучжоу, и они тоже довольно быстро разбогатели на этом занятии. Годы правления под девизом Гуансюй (1871-1908) стали временем полного расцвета для уишаньских утёсных чаёв, чайный рынок переехал из деревни Сямэй в деревню Чиши. Чайное дерево сорта Улун было перевезено чайными предпринимателями из южнофуцзяньского Аньси в северофуцзяньский Цзяньоу, сорт Шуйсянь также в те годы начал высаживаться в Уишане. Однако в Китае начались серьезные перемены: погибла последняя императорская династия, установилась Республика. За этим последовало время Первой Мировой войны, а также война против японской агрессии и гражданская война внутри страны. И весь этот военный хаос как внутри Китая, так и за его пределами привёл уишаньскую чайную индустрию к состоянию нового упадка. Чайный экспорт Китая потеснили Великобритания и Япония, а сам Уишань в те годы не раз подвергался нападению и разграблению со стороны различных полевых командиров и их вооруженных формирований. Чайные сады вновь пришли в запустение. И лишь после образования КНР, когда государство взяло в свои руки централизованные закупки и сбыт, чайная отрасль Уишаня постепенно начала снова возрождаться.

Перевод Сергея Кошеверова для tea-terra.ru

Сергей Кошеверов
https://www.facebook.com/kosheverov


Понравилась статья? Поделись с друзьями!


Обсуждение закрыто.