TeaTerra

Се­год­ня не без ос­но­ва­ний счи­та­ют, что на Вос­то­ке осо­бен­ным мас­терс­твом в при­го­тов­ле­нии и пот­реб­ле­нии чая от­ли­ча­ют­ся япон­цы. В стра­не про­из­во­дит­ся око­ло де­сят­ка сор­тов чая, сре­ди ко­то­рых и та­кие, мож­но ска­зать, эк­зо­ти­чес­кие, как сен­ча и гэм­май­тя.

Япон­цы упот­реб­ля­ют пре­иму­щес­твен­но зе­лё­ный чай, пь­ют его как го­ря­чим, так и хо­лод­ным, в чис­том ви­де и с раз­лич­ны­ми до­бав­ка­ми. Чай из­вес­тен им, по край­ней ме­ре, с IX ве­ка, – имен­но тог­да из Ки­тая в Япо­нию бы­ли за­ве­зе­ны се­ме­на рас­те­ния и соз­да­на его пер­вая план­та­ция в пред­горь­ях близ Ки­ото. Вна­ча­ле это был на­пи­ток буд­дист­ских мо­на­хов и двор­цо­вой зна­ти. В XIV-XV ве­ках прак­ти­ко­ва­лись так на­зы­ва­емые чай­ные тур­ни­ры – сво­е­об­раз­ное раз­вле­че­ние арис­ток­ра­тов, ког­да в боль­шой ком­па­нии, в бо­га­том ок­ру­же­нии де­гус­ти­ро­вал­ся чай, при­ве­зён­ный из раз­лич­ных мест, и от учас­тни­ков тре­бо­ва­лось оп­ре­де­лить его про­ис­хож­де­ние и сорт. У го­ро­жан и крес­ть­ян со вре­ме­нем так­же сло­жи­лась тра­ди­ция со­би­рать­ся для сов­мес­тно­го ча­епи­тия, од­на­ко в про­ти­во­по­лож­ность рос­кош­ным чай­ным тур­ни­рам, эти соб­ра­ния про­хо­ди­ли в прос­той об­ста­нов­ке, в ти­ши­не или спо­кой­ной бе­се­де.

Зна­ме­ни­тый на весь мир япон­ский ри­ту­ал ча­епи­тия, сфор­ми­ро­вав­ший­ся в этой стра­не в XIV-XVI ве­ках, пре­дель­но ус­лож­нён и усо­вер­шенс­тво­ван. В сво­их стро­гих изыс­кан­ных фор­мах он пре­дус­мат­ри­ва­ет и осо­бый сце­на­рий с за­ра­нее оп­ре­де­лён­ны­ми для каж­до­го учас­тни­ка ро­ля­ми, и по­су­ду со спе­ци­аль­ны­ми при­над­леж­нос­тя­ми, и да­же по­ме­ще­ния, – не­ред­ко це­ре­мо­ния про­во­дит­ся в так на­зы­ва­емом чай­ном до­ми­ке. Для япон­ца та­кая чай­ная це­ре­мо­ния срод­ни куль­то­во­му дейс­тву и име­ет глу­бо­кий фи­ло­соф­ско-эс­те­ти­чес­кий смысл, но изоб­ре­те­ние её, как, впро­чем, и упо­мя­ну­тых вы­ше чай­ных тур­ни­ров, при­над­ле­жит дру­го­му на­ро­ду. Её ис­то­ки – в Ки­тае, на ис­кон­ной ро­ди­не чая. К со­жа­ле­нию, за дол­гую пя­ти­ты­сяч­ную чай­ную эру эта стра­на зна­ла не толь­ко взлё­ты и бла­го­по­луч­ные вре­ме­на, но и тра­ги­чес­кие тём­ные пе­ри­оды упад­ка и заб­ве­ния сво­их собс­твен­ных дос­ти­же­ний, о чём и мо­жет по­ве­дать сам чай, точ­нее спо­со­бы его при­го­тов­ле­ния, прак­ти­ко­вав­ши­еся ки­тай­цами.

Го­во­рят, что “при­го­тов­ле­ние чая – ис­кусс­тво, и нуж­на ру­ка мас­те­ра, что­бы вы­явить бла­го­род­ные свойс­тва это­го на­пит­ка”. И как ис­тин­ное ис­кусс­тво, за­ва­ри­ва­ние чая за всю его ис­то­рию име­ет свои пе­ри­оды раз­ви­тия и свои шко­лы. Эво­лю­цию его мож­но в об­щем раз­де­лить на три ос­нов­ные ста­дии – ки­пя­чё­ный чай, взби­тый чай, нас­то­ян­ный чай. Каж­дый из этих спо­со­бов упот­реб­ле­ния от­ра­жа­ет дух эпо­хи, в ко­то­рую он гос­подс­тво­вал, с её прис­трас­ти­ями и иде­ала­ми. Пли­точ­ный чай, ко­то­рый ки­пя­ти­ли, по­рош­ко­вый чай, ко­то­рый взби­ва­ли, лис­то­вой чай, ко­то­рый нас­та­ива­ли, ха­рак­те­ри­зу­ют очень не­по­хо­жие друг на дру­га чувс­твен­ные по­ры­вы лю­дей, жив­ших в Ки­тае во вре­ме­на ди­нас­тий Тан, Сун и Мин. Ес­ли об­ра­тить­ся к тер­ми­но­ло­гии ис­кусс­тво­ве­де­ния, то мож­но наз­вать эти ста­дии клас­си­чес­кой, ро­ман­ти­чес­кой и на­ту­ра­лис­ти­чес­кой шко­ла­ми чая. Прав­да, се­год­няш­ние пот­ре­би­те­ли это­го на­пит­ка, по обык­но­ве­нию бро­сая в чай­ник па­ру ло­жек за­вар­ки, ед­ва ли ду­ма­ют о том, что неп­ро­из­воль­но яв­ля­ют­ся пред­ста­ви­те­ля­ми имен­но пос­лед­ней, то есть на­ту­ра­лис­ти­чес­кой шко­лы.

Чай­ный куст, про­из­рас­та­ющий в Юж­ном Ки­тае, с древ­них вре­мён был хо­ро­шо из­вес­тен ки­тай­ским ме­ди­кам и бо­та­ни­кам. Он упо­ми­на­ет­ся в тру­дах клас­си­ков под раз­лич­ны­ми име­на­ми – Чу­ань, Цзя, Шэ, Ча, Мин и пре­воз­но­сит­ся, как об­ла­да­ющий спо­соб­нос­тя­ми сни­мать утом­ле­ние, ра­до­вать ду­шу, ук­реп­лять во­лю, улуч­шать зре­ние. Пред­пи­сы­ва­лось не толь­ко упот­реб­ле­ние чая внутрь. Для смяг­че­ния рев­ма­ти­чес­ких бо­лей час­тень­ко нак­ла­ды­ва­ли при­пар­ки из лис­ть­ев. Да­осы ут­вер­жда­ли, что он яв­ля­ет­ся важ­ным ком­по­нен­том элик­си­ра бес­смер­тия, а буд­дис­ты ши­ро­ко ис­поль­зо­ва­ли его, что­бы отог­нать сон­ли­вость во вре­мя мно­го­ча­со­вых ме­ди­та­ций. К IV-V сто­ле­ти­ям чай стал из­люб­лен­ным на­пит­ком оби­та­те­лей до­ли­ны Ян­цзы-цзян, ве­ли­кой Го­лу­бой ре­ки, про­те­ка­ющей по Под­не­бес­ной на про­тя­же­нии 5 800 км. При­мер­но тог­да же был при­нят к упот­реб­ле­нию сов­ре­мен­ный и­ерог­лиф “Ча”, ко­то­рый обоз­на­ча­ет по­ня­тия “тра­ва”, “де­ре­во” или оба вмес­те. Уже по­эты тех вре­мён ос­та­ви­ли в сво­ём твор­чес­тве сви­де­тель­ства о рев­нос­тном пок­ло­не­нии ки­тай­цев “пе­не ки­пя­ще­го неф­ри­та”, а их им­пе­ра­то­ры жа­ло­ва­ли ред­кос­тные сор­та лис­ть­ев за вы­да­ющи­еся зас­лу­ги сво­им са­нов­ни­кам. Од­на­ко спо­соб упот­реб­ле­ния чая в ту эпо­ху был в выс­шей сте­пе­ни при­ми­тив­ным. Су­хие лис­тья от­па­ри­ва­ли, рас­ти­ра­ли в ступ­ке, де­ла­ли из них ле­пеш­ку, а за­тем ки­пя­ти­ли её с ри­сом, им­би­рём, солью, апель­си­но­вы­ми кор­ка­ми, пря­нос­тя­ми, мо­ло­ком и да­же лу­ком. Этот обы­чай су­щес­тву­ет и по­ны­не сре­ди жи­те­лей Ти­бе­та и Мон­го­лии, ко­то­рые го­то­вят спе­ци­фи­чес­кое на вкус ва­ре­во из схо­жих ин­гре­ди­ен­тов.

Что­бы пре­об­ра­зить чай из преж­не­го гру­бо­го сос­то­яния в бла­го­род­ный на­пи­ток пот­ре­бо­ва­лась оду­хот­во­рён­ность Зо­ло­той эпо­хи Тан (618-907 гг), пе­ри­ода на­ивыс­ше­го рас­цве­та в ки­тай­ской ис­то­рии. В это вре­мя тра­ди­ция ча­епи­тия рас­прос­тра­ни­лась по всей стра­не. Сфор­ми­ро­ва­лось осо­бое от­но­ше­ние к чаю, ко­то­рое мож­но с увер­ннос­тью обоз­на­чить как нас­то­ящее чай­ное ис­кусс­тво. Бла­го­да­ря ему быв­шее ле­карс­тво или в дру­гом слу­чае не­кий ку­ли­нар­ный про­дукт прев­ра­тил­ся в клю­че­вой эле­мент ки­тай­ской куль­ту­ры и под­вер­гся глу­бо­кой иде­али­за­ции. В се­ре­ди­не VI­II ве­ка по­эт Лу Юй соз­дал зна­ме­ни­тый “Ка­нон чая” (“Ча Цзин”, свя­щен­ные “Скри­жа­ли Чая”), по­вес­тву­ющий обо всём, что свя­за­но с этим рас­те­ни­ем. В “Ка­но­не чая” впер­вые да­но сис­тем­ное опи­са­ние чай­ного дейс­тва, со­дер­жит­ся ог­ром­ный ком­плекс зна­ний о вы­ра­щи­ва­нии, об­ра­бот­ке и ге­ог­ра­фии про­из­рас­та­ния чая, инс­тру­мен­тах и тех­ни­ке чай­ной це­ре­мо­нии, а так­же всех су­щес­тво­вав­ших тра­ди­ци­ях ча­епи­тия в Ки­тае. Во вре­ме­на Лу Юя чай пи­ли по ино­му – его ва­ри­ли в брон­зо­вых кот­лах, до­бав­ляя соль. Что ка­са­ет­ся са­мой при­ро­ды чая, то, по сло­вам Лу Юя, он “бо­лее все­го под­хо­дит лю­дям утон­чен­но­го об­ра­ще­ния, скром­ным и доб­ро­де­тель­ным”. Та­лан­тли­вый по­эт, яв­ля­ющий­ся яр­ким пред­ста­ви­те­лем сво­ей эпо­хи, ви­дел в чай­ной це­ре­мо­нии ту же гар­мо­нию и по­ря­док, что гос­подс­тву­ют над всем ми­ром. Труд Лу Юя во мно­гом явил­ся об­раз­цом для на­пи­са­ния всех пос­ле­ду­ющих со­чи­не­ний о чай­ной тра­ди­ции, став ещё при жиз­ни ав­то­ра клас­си­кой, как, впро­чем, и мно­гие дру­гие ли­те­ра­тур­ные ис­точ­ни­ки эпо­хи Тан. Та­ким об­ра­зом, “Ча Цзин” оп­ре­де­лил струк­ту­ру и сло­варь опи­са­ния чая на пос­ле­ду­ющее ты­ся­че­ле­тие, а Лу Юй, при­об­ре­тя ста­тус бо­жес­твен­но­го пок­ро­ви­те­ля чай­ного де­ла, и в нас­то­ящее вре­мя глу­бо­ко по­чи­та­ет­ся сре­ди ки­тай­ских тор­гов­цев ча­ем.

В эпо­ху прав­ле­ния ди­нас­тии Сун (960-1279 гг), от­ли­чав­шу­юся бур­ным ин­тел­лек­ту­аль­ным рас­цве­том, во­шел в мо­ду взби­тый чай, и с ним ро­ди­лась его вто­рая шко­ла, ро­ман­ти­чес­кая. Лис­тья ис­ти­ра­лись в по­ро­шок при по­мо­щи ма­лень­кой ка­мен­ной мель­ни­цы, а за­тем взби­ва­лись в го­ря­чей во­де изящ­ной ме­тёл­кой, сде­лан­ной из рас­щеп­лён­но­го бам­бу­ка. Но­вый спо­соб при­го­тов­ле­ния на­пит­ка выз­вал не­ко­то­рые из­ме­не­ния в сос­та­ве на­бо­ра чай­ных при­над­леж­нос­тей, а так­же в ме­то­де сбо­ра сырья. Соль нав­сег­да ис­чез­ла из чай­ной це­ре­мо­нии. Лю­бовь сун­ских ки­тай­цев к чаю не зна­ла гра­ниц. Гур­ма­ны со­пер­ни­ча­ли друг с дру­гом, от­кры­вая но­вые раз­но­вид­нос­ти чая. Для срав­не­ния их и оп­ре­де­ле­ния на­илуч­ше­го ви­да про­во­ди­лись тур­ни­ры (о ко­то­рых поз­же и вспом­ни­ли япон­цы, вве­дя их так­же в свои обы­чаи). Им­пе­ра­тор Цзя Сун, пра­вив­ший в Под­не­бес­ной с 1101 по 1124 год и прос­ла­вив­ший­ся ско­рее как ве­ли­кий ху­дож­ник, не­же­ли муд­рый мо­нарх, рас­то­чал свои сок­ро­ви­ща, при­об­ре­тая ред­кос­тные сор­та лис­ть­ев. Он собс­твен­но­руч­но на­пи­сал ис­сле­до­ва­ние о двад­ца­ти сор­тах чая, сре­ди ко­то­рых вы­де­лил “бе­лый чай” как са­мый ред­кий и об­ла­да­ющий нес­рав­нен­ны­ми свойс­твами. В эту эпо­ху на­ря­ду с ча­ем в ви­де по­рош­ка в упот­реб­ле­ние во­шёл и лис­то­вой чай, а ча­епи­тие прев­ра­ти­лось в изыс­кан­ное вре­мяп­реп­ро­вож­де­ние, вер­ши­ной ко­то­ро­го бы­ла Сун­ская чай­ная це­ре­мо­ния. Её ва­ри­ант при­го­тов­ле­ния по­рош­ко­во­го чая при по­мо­щи взби­ва­ния спе­ци­аль­ным вен­чи­ком по­за­имс­тво­ва­ли япон­цы, вклю­чив в свою чай­ную це­ре­мо­нию. В эпо­ху Сун лю­дей ин­те­ре­со­вал про­цесс, а не ре­зуль­тат его, так как дви­же­ние к со­вер­шенс­тву, а не со­вер­шенс­тво са­мо по се­бе счи­та­лось на­пол­нен­ным жиз­нен­ной си­лой. Это ми­ро­воз­зре­ние и ста­ло пло­дот­вор­ной поч­вой для воз­ник­но­ве­ния иде­алов Сун­ской чай­ной це­ре­мо­нии. Ча­епи­тие из при­ят­но­го оду­хот­во­рён­но­го вре­мяп­реп­ро­вож­де­ния прев­ра­ти­лось в один из спо­со­бов са­мо­ре­али­за­ции. В сре­де буд­дис­тов, а имен­но в сек­те юж­но­го Чань-буд­диз­ма, был соз­дан тща­тель­но раз­ра­бо­тан­ный чай­ный ри­ту­ал. Мо­на­хи со­би­ра­лись пе­ред об­ра­зом Бод­хид­хар­мы и с про­ник­но­вен­ной пе­дан­тич­нос­тью свя­щен­но­го та­инс­тва пи­ли чай из од­ной ча­ши. В кон­це кон­цов, имен­но этот чань­ский ри­ту­ал был пре­об­ра­зо­ван в Чай­ную це­ре­мо­нию Япо­нии XV сто­ле­тия.

Стре­ми­тель­ное втор­же­ние мон­голь­ских пле­мён в се­ре­ди­не XI­II ве­ка, опус­то­шив­шее Ки­тай и ско­вав­шее его под вар­вар­ским прав­ле­ни­ем им­пе­ра­то­ров ди­нас­тии Ю­ань, раз­ру­ши­ло мно­гие дос­ти­же­ния эпо­хи Сун. Бы­ли за­бы­ты и тра­ди­ции чай­ной куль­ту­ры, при­вед­шие в ко­неч­ном ито­ге к её без­воз­врат­но­му уга­са­нию. Ки­тай­ская ди­нас­тия Мин, пред­при­няв­шая по­пыт­ку на­ци­ональ­но­го воз­рож­де­ния в се­ре­ди­не XV сто­ле­тия, раз­ди­ра­лась внут­рен­ни­ми рас­пря­ми, и Под­не­бес­ная вновь скло­ни­лась в XVII ве­ке под влас­тью ино­зем­цев, на сей раз мань­чжу­ров. Нра­вы и обы­чаи окон­ча­тель­но из­ме­ни­лись, не ос­та­вив и сле­да от бы­лых вре­мен. По­рош­ко­вый чай со­вер­шен­но за­бы­ли. Чай­ная куль­ту­ра вре­мён ди­нас­тии Мин при­об­ре­ла дру­гой вид: ки­тай­цы пе­реш­ли пол­нос­тью на лис­то­вой чай. Те­перь на­пи­ток го­то­ви­ли, нас­та­ивая лис­тья в ки­пят­ке, на­ли­том в чаш­ку. Имен­но с та­ким ча­ем и ме­то­дом его при­го­тов­ле­ния суж­де­но бы­ло поз­на­ко­мить­ся и ев­ро­пей­цам. Серь­ёз­ным уда­ром по ки­тай­ской куль­ту­ре во­об­ще и чай­ной в час­тнос­ти ста­ли по­ли­ти­чес­кие пот­ря­се­ния XVI­II-XIX ве­ков, опи­ум­ные вой­ны, а за­тем вой­ны и ре­во­лю­ции пер­вой по­ло­ви­ны XX ве­ка. Все эти со­бы­тия при­ве­ли к то­му, что Ки­тай, до пер­вой по­ло­ви­ны XIX ве­ка про­из­во­див­ший прак­ти­чес­ки весь чай, пос­ту­пав­ший на ми­ро­вой ры­нок, пол­нос­тью ут­ра­тил свои по­зи­ции и в не­ко­то­рые пе­ри­оды во­об­ще не вы­во­зил чай. В де­ся­ти­ле­тие со­ци­алис­ти­чес­ко­го прав­ле­ния пос­ле 1949 го­да си­ту­ация на­ча­ла вып­рав­лять­ся, но Куль­тур­ная ре­во­лю­ция объ­яви­ла чай­ные тра­ди­ции не­нуж­ным из­ли­шес­твом. В ре­зуль­та­те тра­ди­ци­он­ная чай­ная куль­ту­ра Ки­тая прак­ти­чес­ки по­гиб­ла, час­тич­но сох­ра­нив­шись лишь в ки­тай­ских ди­ас­по­рах за­ру­бе­жом, а так­же на Тай­ване. С се­ре­ди­ны 1970-х го­дов в Ки­тае и на Тай­ване чай­ные тра­ди­ции на­ча­ли вновь воз­рож­дать­ся, по­это­му сов­ре­мен­ной чай­ной куль­ту­ре Ки­тая не бо­лее 40 лет, и её нель­зя счи­тать окон­ча­тель­но ус­то­яв­шей­ся. В ны­неш­ние дни ки­тай­ский чай – за­ме­ча­тель­ный на­пи­ток, но не иде­ал, как рань­ше. Дли­тель­ные нев­зго­ды стра­ны ли­ши­ли его свя­зи со смыс­лом жиз­ни и той воз­вы­шен­ной ве­рой, ко­то­рая слу­жи­ла ис­точ­ни­ком энер­гии и вдох­но­ве­ния для по­этов и муд­ре­цов древ­нос­ти. Чай стал сов­ре­мен­ным, уни­вер­саль­ным, для оп­ре­де­ле­ния сво­их ка­честв под­да­ёт­ся все­воз­мож­ным из­ме­ре­ни­ям и ана­ли­зам, – это доб­рот­ный и по­лез­ный про­дукт при­ро­ды. Не­ред­ко та­кой лис­то­вой нас­то­ян­ный чай вос­хи­ща­ет сво­им неж­ным, по­хо­жим на цве­ты аро­ма­том, ра­ду­ющим глаз цве­том, при­ят­ным вку­сом, но ро­ман­ти­ки це­ре­мо­ний эпо­хи Тан или Сун в нём уже не най­ти.

Нес­мот­ря на бо­гатс­тво идей и изоб­ре­те­ний, свя­зан­ных с пот­реб­ле­ни­ем чая на про­тя­же­нии ты­ся­че­ле­тий, ки­тай­цы так и не сде­ла­ли из не­го нас­то­яще­го куль­та. За­то это уда­лось в пол­ной ме­ре их не­пос­редс­твен­ным со­се­дям. Ин­те­рес­но, что в Япо­нии да­же за наз­ва­ни­ем чай­ной це­ре­мо­нии зак­ре­пи­лось вы­ра­же­ние “Дао чая” или “ча Дао”, иног­да встре­ча­юще­еся в ки­тай­ских пись­мен­ных ис­точ­ни­ках IX ве­ка. От­ту­да ве­дёт своё на­ча­ло и са­ма тра­ди­ция. По сло­вам япон­ско­го пи­са­те­ля Ока­ку­ро Ка­куд­зо, из­дав­ше­го свою “Кни­гу чая” в 1906 го­ду, “бла­го­да­ря Япо­нии чай стал бо­лее, чем иде­алом; он прев­ра­тил­ся в ре­ли­гию, в ос­но­ву, ле­жа­щую в ис­кусс­тве жиз­ни”. Без сом­не­ния, япон­ская тра­ди­ция чая об­ла­да­ет луч­шей па­мятью, но при этом япон­цы лишь до­во­ди­ли до со­вер­шенс­тва за­имс­тво­ван­ное, в то вре­мя как в Ки­тае чай пос­то­ян­но под­ви­гал на но­вов­ве­де­ния и вдох­нов­лял на но­вые спо­со­бы его упот­реб­ле­ния.

Источник: http://westeasttoronto.grilga.com