Культура буддийского чаепития: форма и содержание
Традиция чань-буддизма, наряду с чайной традицией, широко распространилась по всему Китаю в эпоху Тан (618 — 907гг.). Это было время расцвета учения Бодхидхармы о первоначальной природе человека, когда многие духовные стороны повседневной жизни чаньских монахов сделались достоянием широкого мира. Точно также монастырская чайная церемония с ее уже сложившимся особым ритуалом получила возможность пустить свои корни в социальной среде. Произошло это не без влияния императора Сюань Цзуна, в прошлом-буддийского послушника нескольких чаньских монастырей.
При Сюань-цзуне буддийское учение достигло своего апогея. Сам император продолжал усердную практику созерцания в своем дворце и всячески способствовал как росту буддийских монастырей, так и внедрению многих норм монастырского уклада в повседневную жизнь населения Поднебесной. Среди разновидностей чаньского стяжания Пути значилась и чайная традиция, введенная в обиход монастырей Байчжаном Хуайхаем. В его «Чистых Правилах», едином монастырском уставе чаньских общин, сбор, приготовление и употребление чая были отнесены к основным занятиям последователей Дхармы. Сюань-цзун хорошо знал это, так как сам прошел через школу Гуй-ян, ведущую свою линию напрямую от Байчжана.
Согласно «Чистым Правилам» в каждом монастыре назначался человек на должность Ча Тоу (Глава Чая), который отвечал за приготовление чайного напитка для всей общины и его распределение в соответствии с четырьмя ритуальными типами чаепития: чаепитие по случаю светских событий всекитайской важности, чаепитие в честь покровительствующих монастырю мирян и постоянных жертвователей, чаепитие в дни буддийских праздненств и, наконец, чаепитие в форме индивидуальной практики «малых сидений». Также, чаепитие составляло необходимый элемент ритуала по вступлению в должность нового наставника монастыря по созерцанию. Оно сопровождало обращение за проповедью к настоятелю и предшествовало самой проповеди в виде единой чайной церемонии.
Сюань-цзун воспринимал использование чая как одну из разновидностей буддийской традиционной психопрактики, но также осознавал важность ее умиротворяющего характера для мирского населения государства. Гармонизирующий эффект чая мог уравновешивать сердца людей, не уверенных в своем будущем. К тому же, он был способен объединить различные социальные слои в русле единой эстетической и духовной культуры даже сильнее, чем даосизм или буддизм. Вот потому трудами императора в восьмом веке употребление чая стало действительно всекитайской традицией, связавшей север и юг страны.
На всем протяжении своего становления чайная традиция Китая как губка впитывала в себя все наиболее значимые открытия в духовном мире Поднебесной и служила, своего рода, отражением всех этапов бесконечного поиска истины человеком. Но при этом сама она, в значительной степени, способствовала характеру этих поисков и часто могла определить их направление. Уникальная специфика такого взаимообусловленного воздействия позволяет нам сегодня найти ответы на многие вопросы, связанные с особенностями традиционной китайской культуры.
Искусство чаепития столь сильно расширило созерцательную деятельность последователей Будды, что возникло знаменитое утверждение: «чань и чай имеют один и тот же вкус». Легенда даже связала происхождение чая с образом первопатриарха Бодхидхармы, а отдельных преданиях чайную практику возводили к самому Будде.
Чайная комната всегда присутствовала в каждом чань-буддийском монастыре. Какие бы трудности не переживала монашеская община, приготовление и употребление чая не прекращалось ни при каких обстоятельствах. В обители могло не хватать зерна или масла, но чай неизменно оставался обязательным атрибутом повседневной жизни монаха и количество его, необходимое для нужд братии, никогда не сокращалось. В этом состояло непреложное монастырское правило.
Точно также важной обязанностью монахов и их наставников являлся сам процесс приготовления чая: сбор чайных листьев, их просушка и обжаривание. И эта практика сама по себе превращалась в сосредоточенный труд по взращиванию беспристрастного ума. По завершении этих работ мастер обычно подводил итоги, чтобы каждый ученик мог лучше осознать важность пережитых моментов озарения.
Детально разработанная чайная церемония, прояснявшая основные принципы учения Будды сформировалась в особый ритуал обращения с чаем. Каждый элемент этого духовного действа был выверен с безупречной точностью и обладал чертами абсолютного совершенства.
Так проведение самой церемонии чаепития предусматривало необходимое сочетание четырех правил: простоты, покоя, чистоты и свободы от мыслей (гармонии).
- 俭 простота (цзянь): Чай любит простоту и скромность, поэтому во время чаепития очень важна умеренность и бесхитростная естественность;
- 清 чистота (цин): Чай высоко ценит чистоту, причём здесь играет роль не только внешняя опрятность, чайное действо должно быть основано на чувстве справедливости, честности и бескорыстии;
- 和 гармония (хэ): Чай указывает путь к гармонии, поэтому мы стремимся к мирной жизни и дружественному согласию;
- 静 покой (цзин): Чай дарит безмятежное спокойствие, благодаря ему мы можем погрузиться в неподвижную тишину и становимся невозмутимыми
Эти качества должны были вывести обращение с чайным напитком, утварью и всем окружением в область священнодействия. Ритуал, как правило, предваряла проповедь «О девяти принципах сосредоточения и концентрации Дамо и тридцати шести секретах овладения приемами созерцания». Она подготавливала сознание к вхождению в чайное самадхи. Существовало и устное правило, о котором напоминали помощники наставников монастырей. Оно гласило: «Человек должен настроиться на нужный лад и войти в гармонию с чаем, последователи Будды познают истинное путем отрешения от мирских забот».
Чайную практику созерцания условно можно разделить на внешнюю и внутреннюю. Внешнее созерцание больше согласуется с буддийской традицией. В этом подходе осуществляется последовательное изучение всех мельчайших элементов (дхарм) окружающего мира с тем, чтобы обнаружить собственную включенность в их поток и проследить все нити своего с ними взаимодействия. Внешнее здесь становится однородным внутреннему и человек устраняет ложную проекцию ума на вещи, как на предметы. Двигаясь к прозрению первоосновы явлений, он постигает бессущностность всего существующего. Отныне глубокое осознание своей неразделенности с миром становится новым содержанием сознания практикующего.
В соответствии с этим, буддийский метод чайного созерцания предполагает абсолютную поглощенность каждым этапом чайной церемонии. Эти этапы следующие:
- 1.«Цзинь фо линь фань» (Золотой Будда спускается на землю) — омовение заварочного чайника и чашки.
- 2.«Инь хэ ло тянь» (Серебрянная река появляется на небе) — заполнение горячей водой заварочного чайника с засыпанным чаем.
- 3.«Цин фэн фу мянь» (Освежающий ветерок овевает лицо) — созерцание возникающей пены на поверхности чайного настоя.
- 4.«Пу цзян гань линь» (Повсюду ниспослан благодатный дождь) — разлив первой заварки в чашку.
- 5.»Цзин пин ди шуй» (Капли воды из кувшина для омовения) — сливание в чашку остатка настоя по капле. Это делается для спасения всех живых существ и во славу бодхисаттвы Гуаньинь.
- 6.«Тао жань цинь фан» (Опьяняющий аромат, проникающий в душу) — вдыхание аромата чая, прямое ощущение его духа.
- 7.«Цзянь шан тан сэ» (Оценка цветовой гаммы чайного настоя) — изучение всех мельчайших оттенков цвета настоя.
- 8.«Чу пинь ци мин» (Первая проба чудесного чая) — первый медленный глоток напитка.
- 9.«Чо ку янь гань» (Горечь, превращающаяся в сладость) — осознание сладости вкусовых оттенков после первоначальной горечи. Эта фаза действа соответствует буддийскому освобождению от страданий мира через познание их иллюзорности.
- 10.«Линь у янь юнь» (Постижение изысканного благозвучия гор и скал) — распознавание неповторимых особенностей каждой выпитой капли чая.
- 11.«Се ча цзе юань» (Благодарность за чай и построение гармоничных отношений) — завершение процесса чаепития и покидание чайной комнаты в состоянии глубокой умиротворенности.
В обязательном порядке перед чаепитием совершалось омовение рук и лица, что символизировало очищение от всех иллюзий и привязанностей. Церемония нередко сопровождалась храмовой музыкой и использованием благовоний, а проходила она в Зале Бодхисаттвы Милосердия Гуаньинь. Для монахов, выносивших чайную утварь, была специально разработана так называемая «лотосовая поступь», сочетавшая воздушность и, в то же время, уверенность движений. Лотос традиционно считался образом пробужденного ума, вступившего в нирвану.
Процедура подношения чая участникам церемонии включала несколько ступеней. Сначала чай преподносили Будде Шакьямуни, потом Небу и Земле и, наконец, наставнику монастыря. Только потом все остальные монахи, располагавшиеся на специальных подушечках для созерцания, могли приобщиться к священному напитку. Все происходящее было пронизано духом глубокого умиротворения и готовностью воспринять откровение истины. Так достигался переход на Другой Берег Существования, где все вещи и явления представали в своем незамутненном облике.
Однородность чайного действа и способов прозрения сердца в буддизме не раз наглядно демонстрировалась многими известными учителями. Усиливая друг друга, эти формы духовной практики подчас принимали интересные соотношения.
Здесь можно вспомнить урок наставника Чжао-чжоу, который он однажды дал своим последователям.
В монастырь прибыл издалека новый монах и учитель встретил его вопросом:
«Скажи мне, был ли ты здесь раньше?»
«Нет, — ответил монах, — никогда.
«Тогда выпей чаю» — напутствовал мастер.
Но когда вслед за первым монахом в монастырь постучался второй, Чжао-чжоу и к нему обратился с тем же вопросом:
«Был ли ты здесь раньше?»
«Да,- сказал монах,- мне как-то приходилось бывать в вашей обители».
«Монах,- позвал Чжао-чжоу, -выпей чаю».
К мастеру подошел озадаченный вэйна, наставник практики и нерешительно спросил:
«Почему вы, Учитель, советуете выпить чаю и тому монаху, что у нас никогда не был, и тому, кто уже обращался сюда за наставлениями?»
«Наставник,- обратился к нему Чжао-чжоу, — выпей чаю».
Такова, не понятая многими, проповедь легендарного мастера. Она посвящена опыту прямого соприкосновения с миром. Когда мы опознаем наш опыт чаепития как явление безусловной реальности, весь Путь вещей пребывает с нами и в нас. Он проявлен в каждом нашем движении, в каждом глотке напитка, обращающего нас к сокровенности бытия. Этот опыт соединяет нас с вечностью через наши тело, ум и чувства. Мы встречаем самих себя во всех оттенках вкуса терпкой и душистой истины. Стоит лишь нам оказаться в этом средоточии, как сразу же вокруг нас оживают деревья, травы и облака. Оживает струящийся воздух и сама чайная утварь. Теперь все лики Вселенной, свободные от имен, обращаются к нам напрямую, чтобы раскрыть древние тайны жизни. Какая еще истина нужна нам, если мы уже проникли в нее всем своим естеством, испив до дна великое Мироздание?
Источник: http://www.craneandpine.ru