TeaTerra

Издавна напитком мудрости считался кофе. Великий фран­цузский писатель Оноре де Бальзак, например, постоянно возбуждал свой мозг кофейным допин­гом. Я ничего не имею против этого тонизирующего, бод­рящего напитка. Но вот что-то не припомню в истории науки и техники хотя бы одно сколько-нибудь серьезное изобрете­ние, толчок к которому дало бы «кофепитие». А вот за чашкой чая сделано немало открытий.

Одно из первых озарений, посетивших челове­ка за чайным столом, привело к изобретению шелка. Как утверждает китайская легенда, удиви­тельное свойство кокона тутового шелкопряда — способность разматываться — открылось импера­трице Си Лингси во время чаепития в саду, под сенью роскошного тутового дерева. В чашку с на­питком упал кокон, и императрица, пытаясь вынуть его, потянула за торчащий из него воло­сок. Да не тут-то было. Коротенькая шелковинка образовала ворох-моток. В итоге затянувшейся процедуры извлечения из чашки вертящегося кокона-упрямца и была получена первая в мире шелковая нить.

На одной японской гравюре (она датирована 1890 годом) имеется надпись в верхнем правом уг­лу: «Исаак Ньютон — гениальный и скромный ос­нователь нового учения» . В Стране восходящего солнца чай был возведен в культ. Имелся даже связанный с ним ритуал поклонения чайному про­року Даруме, а также чайная церемония, одной из задач которой было — способствовать философ­скому восприятию мира. Япония обогатила миро­вую культуру «чайной» поэзией и «чайным» об­разом жизни. И можно лишь выразить удивление, что японский художник, изображая Ньютона, упустил весьма существенную деталь: чашку с по­пулярным напитком в руке гениального англий­ского ученого — заядлого чаевника. Один из дру­зей И. Ньютона — Стекли оставил нам такую историю знаменитого ньютоновского яблока: «После обеда погода была жаркая; мы перешли в сад и пили чай под тенью нескольких яблонь. Мы были только вдвоем. Между прочим, сэр Исаак сказал мне, что точно в такой же обстановке он находился, когда впервые ему пришла в голову мысль о тяготении. Она была вызвана падением яблока, когда он сидел, погрузившись в думы. По­чему яблоко всегда падает отвесно, подумал он про себя, почему не в сторону, а всегда к центру Земли? Должна существовать притягательная си­ла в материи, сосредоточенная в центре Земли. Если материя тянет другую материю, то должна существовать пропорциональность ее количест­ву. Поэтому яблоко притягивает Землю так же, как Земля — яблоко. Должна, следовательно, су­ществовать сила/подобная той, которую мы на­зываем тяжестью, простирающаяся по всей Все­ленной».

Чай оказал воздействие и на творчество вели­кого Альберта Эйнштейна. Известно, что осно­воположник теории относительности сформули­ровал задачу о поведении чаинок: почему они со­бираются после размешивания сахара к центру стакана? Академик М.А. Лаврентьев, поставив­ший этот вопрос на страницах журнала «Наука и жизнь» в 1966 г. (№ 1, с. 48), считал, что ответ на него вполне мог бы стать основой кандидатской диссертации. Решение было найдено лишь спустя десять лет, о чем сообщила та же «Наука и жизнь» (1987, № 5, с. 86 — 87). Теперь этот опыт легко может проделать каждый, ознакомившись с этой журнальной публикацией. Кстати, изучая закономерности поведения чаинок в стакане, можно выйти и на разгадку тайны Бермудского треугольника.

Впрочем, чтобы совершить открытие, вовсе не обязательно ждать, пока тебе подадут чай. Со­гласно английской легенде, изобретатель паро­вой машины Джеймс Уатт (1736 — 1819) впервые задумался над использованием силы пара еще в детстве, созерцая подпрыгивающую крышку за­кипающего чайника.

Еще в 200 г. китайский врач Хуа То в своем «Трактате о пищевых продуктах» отмечал: «Дли­тельное применение чая помогает работе мозга» . В самом Китае чай способствовал изобретению фарфора. А необходимость быстрейшей достав­ки свежего урожая зеленого листа с китайских плантаций в Великобританию и Северную Аме­рику стимулировала конструкторскую мысль За­пада на создание быстроходных трансокеанских судов — чайных клиперов.

У нас же, в России, именно в заботах о приго­товлении чайного напитка родилась идея ориги­нального водонагревательного котла. Поначалу в Западной Европе его окрестили в шутку «глав­ным русским изобретением». Немцы назвали его «русской чайной машиной». Самовар оказался не просто красивым металлическим сосудом для кипячения воды, который хорошо смотрелся на столе, но и принципиально новым техническим устройством. Благодаря особой конструкции та­кой кипятильник сигнализировал о степени го­товности воды для чая, а точнее — о всех стадиях кипения: сначала этот «музыкальный агрегат» пел, потом шумел, затем бурлил.

Древние китайские мудрецы, отмечая эвристи­ческую роль чайного напитка, не уставали повто­рять, что это не единственное его привлекатель­ное достоинство. Во многих старинных рукописях утверждалось, что чай не только пробуждает мысль, но и смягчает сердце ученого-рационалис­та, снимает усталость от напряженных умствен­ных занятий. Не случайно в Танской империи (618 — 907), где большую роль играла система госу­дарственных экзаменов — «кэцзю» (их успешная сдача и получение ученой степени давали право на занятие казенных должностей), во время изнури­тельных многодневных испытаний экзаменаторы поддерживали свой силы именно чаем.

И поныне за чашкой тонизирующего напитка обсуждают сложные проблемы ученые Кембрид­жа. Такие чаепития в этом прославленном науч­ном центре стали традиционными благодаря ака­демику П.Л. Капице, приехавшему в научную командировку в Великобританию в 1921 г. со сво­им самоваром. Существует снимок (оригинал хранится в архиве семьи ученого), на котором за­печатлена одна из таких бесед за чайным столом с участием знаменитого английского физика Э. Резерфорда. Не обходятся без чая и заседания Президиума РАН. Жаль только, что при этом не соблюдается демократический принцип: видимо, по недомыслию хозяйственных служб здесь никогда не предлагают академический напиток гостям Президиума, людям, приглашенным на то или иное заседание.

Чаевничанье стало постоянной формой прове­дения заседаний даже в стране кофейных план­таций мирового значения, в Бразильской акаде­мии литературы.

Благотворному физиологическому воздейст­вию чайного настоя уделил немало внимания не­мецкий физиолог и философ Якоб Молешотт (1822 -1893), исследования которого сыграли значительную роль в развитии физиологической хи­мии. По его наблюдению, чай «меньше горячит фантазию, так что получается возможность ис­полнять умственную работу с бjльшим покоем и более сосредоточенным вниманием, не испы­тывая такой гонки идей, как после употребле­ния кофе». Чаю посвящены яркие страницы в его «Учении о пище». Молешотт вдохновенно писал о нем: «… придает человеку решимость, увеличивает способность перерабатывать впечатления, рас­полагает к сосредоточенному размышлению; под его влиянием, несмотря на усиленную живость в движении идей, внимание с большей легкостью ос­танавливается на определенном предмете, — испытывается чувство благосостояния и веселости, -творящая сила мозга принимает полет, сдерживае­мый в границах, полагаемых силой внимания, — и все блуждает в погоне за идеями, не относящимися к делу. Образованные люди, собравшись за чай­ным столом, в состоянии поддерживать правиль­ный разговор — углубляться в вопросы, и тихая ве­селость, сообщающаяся им под влиянием чая, в большей части дает возможность довести эти бе­седы до желаемого конца».

Вывод о миротворческой, умиротворяющей роли чая, сделанный сто лет тому назад, стал еще более актуальным сегодня, когда с новой силой «кипит наш разум возмущенный» и в научной сре­де бурлят не всегда научные страсти. И гасить их нередко помогают так называемые лаборатор­ные чаи, организация которых давно практикует­ся в исследовательских коллективах. Так, в Институте эволюционной физиологии и биохи­мии им. И.М. Сеченова РАН (Санкт-Петербург) эту традицию заложил физиолог академик Е.М. Крепе. Со стаканом «лабораторного чая» в руках нередко видят коллеги основателя Ногин­ского научного центра Ф.И. Дубовицкого.

Остается лишь добавить, что чай — это не только усмиритель страстей и стимулятор мысли, но и сам по себе увлекательный предмет для ис­следований.

В.В. ХОХЛАЧЕВ
ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, 1994, том 64, № 5,463 — 464
Источник: http://www.ras.ru