TeaTerra

Одно из главных отличий чаепития в (условно) «китайской» манере, то есть «проливами», состоит в том, что это и приготовление чая, и питьё его одновременно. Тогда как в «европейской» традиции, при длительном настаивании чая эти процессы частично или полностью отделены друг от друга, и когда чай пьют, его уже не делают.

А неспешное, внимательное приготовление чая дарит множество впечатлений и приносит массу удовольствия – пожалуй, не меньше, чем питьё. Особенно когда имеешь дело с хорошей чайной утварью. Вкус и аромат чая дополняются другими модальностями: тяжесть и текстура глины, уютное тепло чайника, мягкость чайного полотенца, невесомость и прозрачность тонкого фарфора, многоцветные наплывы глазури, блики и отблески, испаряющиеся с боков горячего чайника капли воды, огонь свечи, клубящийся пар, звук льющейся воды и звук крышки чайника при соприкосновении её с горлом – всё это создаёт многокомпонентную движущуюся картину, завораживающую, отвлекающую от суеты ума и возвращающую к реальности. Читать далее…

Японская культура ярко выделяется своей необычной многогранностью на общем фоне мировой культуры, и для западного человека кажется очень загадочной и непостижимой. И сами японцы полагают, что их культуру и философию невозможно понять не японцу, для этого надо родиться японцем.

Но все же чтобы попытаться понять суть и особенности японских национальных культурных традиций необходимо погрузиться в безбрежный океан Восточной философии — Восточной мудрости, с которой японская культура неразрывно связана. Я бы хотел на примере трех китов японской культуры (искусство каллиграфии, искусство «икэбана» и таинство чайной церемонии), с моей точки зрения, попытаться показать эту незримую связь. Читать далее…

Описание душевного отклика на встречу с прекрасным было неотъемлемой частью японской литературы на протяжении веков. Дневники и эссе эпохи Хэйан (794—1185 гг.), наиболее богатые изображениями эмоциональных переживаний, не только отражали склонность аристократов эпохи к аффектированным реакциям, но и служили своеобразным руководством к действию (вернее, чувствованию), указывая на объекты эстетических переживаний и описывая должную реакцию на них.

Описание (или перечисление) пейзажей и состояний природы, животных и людей, предметов быта и искусства, вызывающих сильные, глубокие чувства, составляют особый прием японской дневниковой прозы, ярко представленный, например, в «Записках у изголовья» Сэй Сёнагон (конец Х в.). «То, что заставляет сердце сильнее биться», «То, что радует сердце», «То, что страшит до ужаса», «То, что вызывает жуткое чувство», «То, что пленяет утончённой прелестью», «То, что великолепно», «То, что утончённо-красиво» — лишь некоторые из названий глав повествования Сэй Сёнагон, в которых раскрывается эстетический мир японской средневековой литературы. Экстатический восторг хэйанских придворных и парадоксальные реакции дзэнских мастеров в более поздней литературе демонстрировали власть искусства и власть прекрасного в целом, его мистическую силу и способность повергать человека в состояние высшего напряжения духовных и эмоциональных сил. Читать далее…

Очерки о Часи. Чабу (чайное полотно)
Очерки о Часи. Одна встреча, один шанс
Очерки о Часи. Что такое Часи?
Очерки о Часи. Элементы Часи
Очерки о Часи. Поиск элементов часи

Великолепной особенностью жизни в стране с сильной чайной культурой является посещение сотен магазинов, посвященных чаю и чайной утвари. Но необязательно жить в месте подобном этому, чтобы сотворить прекрасную часи. Одим из моих любимых аспектов, как наверное любого и любителя чая, является превращение нечайных вещей в чайные или поиск чайных вещей в нечайных местах. Так что если вы не знаете, где найти такие предметы, надеюсь, эта статья подскажет вам несколько идей о том, где можно начать искать

Когда я впервые начал пить чай, мое видение начало меняться само по себе. Всё плоское и нужного размера становилось тем, на чём можно было приготовить чай или расположить чайник. Всё тонкое, длинное и достаточно крепкое могло стать иглой для прочистки чайника или палочкой для обращения с чайным листом. Я начал видеть чайные вещи везде, куда бы я ни посмотрел, и всякий раз при входе в магазин мысль «Можно ли здесь что-нибудь использовать для чая?» вплывала где-то там в моем сознании или подсознании. На самом деле, эта статья может закончиться прямо здесь, потому что чем больше вы пьете чай и чем больше ваше внимание ориентировано на чай, тем больше вы будете вознаграждены всеми видами чайных открытий, где бы вы ни находились. Читать далее…

Одной из наиболее важных идей на пути чая является осознание того, что вы — это чай, который вы готовите. С этой точки зрения всё, что вы делаете, становится вашим искусством. И это суть гунфу. Но мы заострим ваше внимание на том, что вы должны испытать эту истину на себе.

Ради эксперимента, мы хотели бы, чтобы вы сосредоточились на наиболее важном аспекте любой чайной сессии: человеке, готовящем чай. Вода является матерью чая, а чайник является отцом чая гунфу, но ни один из этих аспектов не влияет на чай так сильно, как делает это человек. Вы часто слышите, что вода является самым простым, дешевым и наиболее практичным способом улучшить ваш чай, это верно и по сей день, по крайней мере, на внешнем уровне. Но самой глубокой и мудрой стороной вашего чая является то, что вы можете изменить его сами! Читать далее…

Обычай пить чай маття пришел в Японию из Китая в период Камакура; тогда наряду с чайными чашами и нацумэ, в Японию были завезены и тясяку (chashaku, 茶杓). Об этом свидетельствует старинный храмовый документ, датируемый последними годами периода Камакура, в котором в список под заголовком «Недавно привезенная с континента утварь для чая» включено несколько тясяку из бамбука и слоновой кости.

В Китае маття получил широкое распространение в период Северной Сун (10- 12 вв.), и в чайных трактатах тех времен уже встречается слово сяку (совок, ложка), используемое для обозначения предмета чайной утвари. Сначала маття, привезенный из Китая, использовали качестве лекарственного средства в буддийских храмах. Но как только производство чая началось в самой Японии, воинское сословие и состоятельные люди стали увлекаться тем, что пили и сравнивали чаи, выращенные в различных регионах, и пытались угадать их происхождение. Это превратилось в довольно экстравагантное времяпрепровождение, в котором участники боролись за сказочные призы в залах, устеленных тигровыми шкурами или заморскими коврами и заставленных китайскими предметами искусства. Это продолжалось примерно с середины и до конца четырнадцатого века. Вся утварь, используемая в подобных «чайных поединках» (闘茶) того периода, была из Китая, и можно предположить, что тясяку были по большей части изготовлены из таких материалов, как слоновая кость, золото или серебро. Учитывая, что в то время внимание Японии было всецело приковано к Китаю, как выдающемуся образцу для подражания, вполне вероятно, что японцы просто прислушались к тому, что они прочитали в китайских работах по чаю: «Лучшие тясяку те, что сделаны из золота». Читать далее…

Дао, которое может быть выражено словами,
не есть постоянное Дао.
Лао–цзы

Важность изучения ритуала для понимания механизмов развития этносоциальных процессов в изучаемом обществе была неоспоримо доказана предыдущими поколениями ученых, она не вызывает сомнений и не требует дальнейшего обоснования.

Как справедливо заметила М. Вильсон в исследовании, посвященном изучению ритуала и символизма танзанийского племени ньякьюкса: «В изучении ритуала я вижу ключ к пониманию главного в строении человеческих обществ» . Данное исследование исходит из той же позиции. Ритуалу посвящали исследования многие ученые, такие как Тайлор, Дюркгейм, Рэдклиф–Браун, Ван–Геннеп, Малиновский, Леви–Стросс, Тэрнер, Веселовский, Топоров, Байбурин, Шерстова и многие другие. Казалось бы, изучение ритуала для исследователя сегодня должно быть делом крайне простым: на данный момент имеется глубоко проработанная поколениями исследователей теория ритуала, если такой термин уместно применить, богатый арсенал методов исследования и безграничный океан фактического материала. Читать далее…

Часть 1, Часть 2, Часть3, Часть 4, Часть 5

В то время как Тайвань имел недостаточное влияние на развитие чайного искусства как практики, именно Китай был тем местом, где гунфу ча удалось достичь критической массы и стать чем-то большим, чем местный обычай. Тэнь Жень Груп, крупнейшая сеть магазинов по продаже чая на Тайване, инвестировала значительные средства в материковый рынок и стала самым важным игроком на китайском чайном рынке. Начиная с 1993 года, когда они впервые проникли в Китай с несколькими магазинами в крупных прибрежных городах, они расширились до более чем 1300 торговых точек по всей территории Китая. Достигнув в Китае успеха, они также принесли с собой развившуюся на Тайване новую культуру чая и использовали её в качестве основы для обучения нового поколения любителей чая в Китае. Клиенты, которые посещают Тэнь Фу (филиал Тэнь Женя на материковом Китае) могут ожидать от продавщицы дегустации чая в стиле чайного искусства, прежде чем совершат покупку, а также могут посещать занятия, проводимые различными центрами в крупных городах. ⁹

Чайный магазин Тэнь Фу в китайском квартале в Ванкувере, Канада

Появление национальных сетей чайных магазинов также совпало с изменениями в том, как гунфу ча стал представляться в печатных изданиях. Повторяя изменившийся выбор Цая в терминологии, уже упоминавшийся ранее, мы видим, как гунфу ча стали связывать с историческими прецедентами. В книге по обычаям гунфу ча, опубликованной в 1994 г. университетом Шаньтоу, который находится в районе Чаочжоу, авторы продолжают выдвигать идею, что гунфу ча был уникальной местной практикой, которая была особенной для Чаочжоу. Через некотороое время местный ученый Чэнь Сянбай попытался связать чаочжоускую гунфу ча с историческими прецедентами Китая настолько далеко в прошлое, чтобы утверждать в серии своих книг, что в Китае всегда была гунфу ча, и она лишь мигрировала из центральных равнин в Чаочжоу в эпоху династия Цин. Признавая уникальность гунфу ча, Чэнь заявляет, что эта традиция была частью исторического развития чайной культуры самого Китая. Он даже утверждает, что отношение к гунфу ча как к региональному обычаю является «ошибкой», и что она была утраченной традицией, нуждающейся в должном признании. Другими словами, распространение чаочжоуской традиции гунфу ча по всему Китаю является лишь исправлением исторической ошибки и восстановлением китайской чайной культурой её законного статуса. Это, как отмечают Чэнь Сянбай и Чэнь Цзайлинь, «преемственность ча и от Чайного Канона. Это плод процесса более тысячелетнего накопления, распространения и развития искусства гунфу ча от Чайного Канона» Читать далее…

Часть 1, Часть 2, Часть3, Часть 4, Часть 5

Вышеупомянутая (в прошлых частях статьи) необходимость иметь китайский эквивалент японского тядо не запрещала сторонникам чайного искусства свободно заимствовать элементы японской традиции. В дополнение к более известному тядо, в котором используется порошкообразный чай, также существует конкурирующая традиция под названием сэнтядо (Путь заваренного чая). Она основана на использовании сэнтя — цельнолистового японского зеленого чая, который пропаривают во время обработки и настаивают для питья, а не перетирают в порошок и взбивают, как в более хорошо известной чайной церемонии.⁶ Для сэнтядо, разработанного в Японии как противопоставление более строгому тядо, когда в семнадцатом веке Япония познакомилась с цельнолистовым чаем, сознательно заимствовалась утварь и практики китайского чаепития. Тайваньские практикующие, разрабатывающие новые способы питья чая, наверняка были осведомлены о сэнтядо и его влиянии и опиралась на некоторые из элементов этой традиции, когда придумывали их собственную, улучшенную версию гунфу ча.

Наиболее яркой параллелью сэнтядо в движении чайного искусства является новоиспеченный интерес к пространственному расположению чайной утвари и контролю за перемещением физического тела по отношению к этой утвари. Введение такого параметра, как Часи или чайная сцена, в китайской чайной традиции формализует ранее несущественную часть опыта пития чая. В то время как тексты о гунфу ча часто обсуждают, как заваривать чай, они сосредоточены на технических аспектах. Такие авторы, как Вэн никогда не упоминали, как элементы должны быть размещены по отношению друг к другу на столе, также они не обсуждали значение противопоставления форм для различных элементов в то время как кто-либо готовит чай. Часи, с другой стороны, является физической расстановкой чайной посуды, которая необходима, чтобы усладить пьющего визуально и имеет мало практического смысла. Идея заключается в том, что расположение чашек, чайника и других инструментов должно придавать ощущение эстетической элегантности и тематической согласованности. Хотя традиции знания чайной утвари уходят корнями глубоко в китайскую историю, забота о пространственном расположении утвари на чайном столе и визуальная оценка процесса чаепития были принципиально новыми идеями для китайской эстетике чая. Читать далее…

Часть 1, Часть 2, Часть3, Часть 4, Часть 5

Трудным, поэтому, является вопрос, когда же каноническая гунфу ча Вэна Хуэйдуна эволюционировала из идентифицируемой как исключительно местный обычай, практикуемый небольшим числом людей в определенной географической области во что-то, что известно по всей стране, зачастую не связываемое со своими местными корнями? Один возможный ключ лежит в вышеупомянутой книге Фэна Шие. Термин, который он использовал при описании практики чаепития, «Ча И» или чайное искусство, является обобщающим для названия его книги, «Искусство Пития Чая».

Сервис в чайном доме Вистерия — хорошее современное представление чая в стиле гунфу

Это стало преобладающим термином, используемым для описания современной, общенациональной чайной практики, основанной на чаочжоуской гунфу ча. Ча и, однако, является неологизмом без исторической предпосылки. Книга определений Ханью Дацыдянь, являющаяся китайским эквивалентом Оксфордского Словаря Английского Языка, не содержит никаких записей для этого термина в издании 1989 года, также его нет и в тайваньской Чжунвэнь Дацыдянь, опубликованной в 1968. В противоположность этому, более новые словари, предназначенные для массового рынка действительно содержат «ча и», определяя его просто как «искусства, связанные с приготовлением, питьём, и сервировкой чая». Термин «ча и», следовательно, не мог появиться ранее примерно 1970 года, а книга Фэна является относительно ранним его примером. Читать далее…

Часть 1, Часть 2, Часть3, Часть 4, Часть 5

В то время как чай употреблялся в Китае, по крайней мере со времён династии Тан (618-907), он не заваривался цельными листьями до династии Мин (1386-1644), то, как мы обычно завариваем чай сейчас и что стало для нас доминирующей практикой. Гунфу ча, в которой обязательно используются листья, а не порошок, впервые была упомянута в тексте времён династии Цин (1644-1911). Для наблюдающих это было чем то новым и отличающимся от привычного.

Юань Мэй (1716-1797), прославленный гурман династии Цин, писал в своей книге о еде, Суйюань Шидань (Меню Сада Суй) о пребывании в горах Уишань, где чай варился в чайниках, которые вмещали не более одной унции воды и чай пился из чашек «не больше грецкого ореха». Те же самые чайные листья настаивались по крайней мере три раза и сохраняли аромат, несмотря на неоднократные настои. Этот опыт полностью изменил его взгляд на Уишаньский чай; первоначально он отзывался о нём как о слишком насыщенном, горьком и не очень хорошем, но во время дегустации чая в горах по методу, который он описал, он счел его ароматным и сравнимым с другими известными чаями, такими как Лунцзин и Янсянь, оба из его родного региона Цзяннань. Юань не использовал термин гунфу ча чтобы описать вид заваривания, который он испытал, но акцент на использовании маленьких чашечек, небольшого чайника и повторных настоев, выдвигает на первый план основные компоненты гунфу ча. Читать далее…