Баньчжан, Лаобаньчжан, Синьбаньчжан, Да Баньчжан, Сяо Баньчжан. Чжанцзя Саньдуй. Ещё раз о буланшаньской географии.

«Баньчжан» — самое громкое имя в чайной зоне Буланшань на юге уезда Мэнхай, можно сказать, местный бренд. Но если раньше всё было просто – был легендарный Лаобаньчжан и менее знаменитый Синьбаньчжан, то теперь всё чаще встречаются Сяо Баньчжан, Да Баньчжан и просто Баньчжан. Что всё это значит и в чём разница?

Попытки перевести «баньчжан» (班章) с китайского обескураживают – рейсовые правила? групповая медаль? – и это неудивительно, потому что это не китайское название, а запись подходящими по звучанию китайскими иероглифами дайского слова, которое означает, вроде бы, рыбу.

Обычно под Баньчжаном подразумевают центральную часть зоны Буланшань (такие места ещё называют «глубокими», или «глухими горами» — 深山 шэньшань), в которой находятся Лаобаньчжан (老班章), Синьбаньчжан (新班章), Лаоманьэ (老曼峨), Баканань (坝卡囡) и Бакалун (坝卡龙). Их могут также называть «Пятью деревнями Баньчжана» –Баньчжан У Чжай (班章五寨). Но деревни этой пятёрки неравноценны – о Лаобаньчжане, Синьбаньчжане и Лаоманьэ говорят гораздо чаще, чем о Баканане и Бакалуне.

Лаобаньчжан – «старый Баньчжан» — не просто одна из старейших деревень района. Здесь много деревьев возрастом около 300 лет и старше, они растут в практически нетронутом природном окружении и отличаются мощными, мясистыми листьями и толстыми ворсистыми почками. Площадь старых чайных садов в Лаобаньчжане – около 4500 му (примерно 300 га). Лаобаньчжанское сырьё на протяжении ряда лет занимало одно из первых мест в рейтингах пуэрных цен, его часто называют «королём пуэра». Чай со старых деревьев Лаобаньчжана обладает явным «изяществом горной глуши» (山野气韵 шанье циюнь) и узнаваемым характером, который описывают как властный, дерзкий, деспотичный (霸气 баци) и даже жестокий и яростный (猛烈 мэнле), имея в виду как вкус, так и воздействие на тело.

Синьбаньчжан находится приблизительно в семи километрах от Лаобаньчжана. Ему около 60 лет – в середине ХХ века часть жителей Лаобаньчжана отселилась и построила новую деревню немного южнее, отсюда и название – «новый Баньчжан». Природные условия здесь в целом аналогичны лаобаньчжанским, но площадь старых чайных садов значительно меньше – примерно 1400 му, меньше и возраст деревьев – как правило, им менее ста лет. Синьбаньчжанские шэны похожи на лаобаньчжанские, но немного уступают в качестве. Обычно они несколько мягче и слаще.

Да Баньчжан, «большой Баньчжан» включает в себя, помимо пяти центральных деревень, Гуанбе, Баньпэнь, Вэйдун, Мэнбань, Мэнбань Лаочжай, Маньно, Маньсиньлун, Чжанцзя Саньдуй и даже Хэкай – то есть фактически всю зону Буланшань и её окрестности. Тем самым подчёркивается родство и сходство чая из этих гораздо менее известных локаций с «настоящим баньчжанским». Да Баньчжан – понятие неофициальное, поэтому границы его дискутабельны, можно встретить разные версии.

А вот Сяо Баньчжан, «малый Баньчжан» — не обширный район, а конкретная локация, буланская деревня Чжанцзя Саньдуй (章家三队) в южной части Буланшаня, недалеко от границы с Мьянмой, 130 домохозяйств, примерно 700 жителей. Название деревни кажется обманчиво понятным: «третья группа семьи Чжан», но, как и в случае с самим Баньчжаном, это не китайское название, и его не надо переводить буквально. Дайское слово, записанное как «чжанцзя», означает «строители веранд» — считается, что жители деревни специализировались на строительстве террас, веранд и/или балконов для местных правителей. Чжанцзя Саньдуй – молодая деревня, и в ней нет древних чайных деревьев, но здесь на протяжении сорока лет внимательно ухаживают за чайными садами и ответственно подходят к обработке чайного листа. Природные условия также создают предпосылки для высокого качества чая. Высота над уровнем моря – 1100 м, среднегодовая температура – 18-21°С, количество осадков – 1374 мм; безупречная экологическая чистота; большое влияние на климат оказывают тёплые и влажные субтропические муссоны, дующие со стороны Мьянмы с ноября по март. На южных склонах Буланшаня они часто превращаются в дожди, питающие чайные деревья, благодаря этому вегетация и сбор чая начинается здесь очень рано. Чай из Чжанцзя Саньдуй уступает лаобаньчжанскому, но существенно превосходит чай с сопоставимых по возрасту деревьев из других мест, из-за чего его величают «королём малых деревьев», «королём прямоствольных деревьев» (если дерево не тянет по возрасту ни на гу шу, ни на да шу, его называют просто цяо му) или «королём тайдича». И всё активнее используется выражение Сяо Баньчжан.

Однако ранее Сяо Баньчжаном называли деревню Нака – да и сейчас ещё нередко называют. Это может показаться странным – ведь Нака никакого отношения к Буланшаню не имеет, это мэнсунская локация, и чай оттуда мало похож на баньчжанский по своему характеру. Но для Мэнсуна Нака имеет почти такое же значение, как Баньчжан – для Буланшаня: это самые старые деревья в районе, это роскошь, и это знаменитое имя, и прославилось оно ещё в цинские времена, кроме того, чай из Наки тоже имеет сильный вкус и производит глубокое впечатление – вот поэтому и «малый», или «второй Баньчжан». Чжанцзя Саньдуй в такой системе терминов – «третий Баньчжан».

А ещё бывает (правда, нечасто), что Сяо Баньчжаном, «Баньчжаном в узком смысле» называют три или пять центральных буланшаньских деревень – в противоположность Да Баньчжану, «Баньчжану в широком смысле».

Но если популярность чжанцзясаньдуйского чая будет расти, то название Сяо Баньчжан окончательно закрепится за ним, да и Чжанцзя Саньдуй будет на слуху у любителей пуэра. Стилистика шэнов из Чжанцзя Саньдуй напоминает лаобаньчжанскую, но «чайная ци» у них не настолько мощная, воздействие не такое длительное, и горечь несколько слабее, хотя она стремительно переходит в хуэйгань.

Тут необходимо сделать отступление и обратить внимание на разницу между китайским и российским восприятии чая. Для россиян горечь – неприятное, нежелательное ощущение, может быть много «но», но по умолчанию горечь – это плохо. А терпкость для чая – однозначно хорошо. Понятно, что она не должна быть чрезмерной, но в целом терпкость – это плюс, это то, что и должно быть в чае. В художественном романе запросто можно встретить: «Устроившись в углу, я стал прихлёбывать горячий терпкий напиток» — и ясно, что герою повествования хорошо. А теперь представьте: «Устроившись в углу, я стал прихлёбывать горячий напиток, горечи в котором было больше, чем терпкости». Как-то не очень, правда? Что-то не так.

А вот для китайцев, по крайней мере, применительно к шэнам, всё строго наоборот. «Горечь сильнее терпкости» — стандартная формулировка, постоянно встречающаяся в описаниях шэнов из высококлассного сырья. Умеренная приятная горчинка должна в них присутствовать (особенно если речь о буланшаньском чае – это его фирменная «фишка»), она создаёт основу для хуэйгань – возвращающейся сладости, и переходу горечи в сладость уделяется много внимания, порой подробно описывается, как это происходит – быстро или с запозданием, полностью или не полностью, и т.д. А заметная терпкость – признак невысокого качества, потому что она свойственна сырью с молодых деревьев и с тайдича, террасных посадок, именно такой чай ощутимо терпок, оставляет сухость, вяжущее ощущение во рту, совсем не то, что нужно. Чай из сырья со старых деревьев может иметь сильный, полнозвучный вкус, но выраженной терпкости в нём быть, как правило, не должно.

Это не единственный пример. Качеств, важных и ценных для китайцев, но настораживающих и отталкивающих, или как минимум непонятных россиянам, много. Например, скользкий – на китайский взгляд, это чуть ли не лучшее, что можно сказать о вкусе чая. Когда чайный настой имеет гладкую текстуру, беспрепятственно прокатывается по ротовой полости и легко проскальзывает в горло – это очень хорошо. Для россиян же скользкий – непривлекательная характеристика, скользкими чаще всего являются неприятные вещи – лягушки, черви, мокрый пол, дорога в гололёд; про не заслуживающего доверия человека могут сказать: «скользкий тип». Скользкой пищи у нас мало, и она специфична – маринованные грибы, например. С чаем скользкость уж точно не ассоциируется.

Я давно уже убедился, что сопроводить чай описанием в китайском стиле, подчеркнув те качества, которые китайцы считают положительными – лучший способ отпугнуть российских покупателей, отбить у них желание пробовать этот чай.

Но вернёмся к буланшаньским шэнам. Китайское восприятие тоже не стоит идеализировать, китайцы тоже склонны многое понимать превратно. Так, властность и деспотичность лаобаньчжанского чая – это о том, что он открыто предъявляет свой вкус, не оставляя простора для сомнений и интерпретаций, завладевает вниманием, работает с телом пьющего уверенно, по-хозяйски, прогревая его со всех сторон сразу и до самых кончиков пальцев. Но неопытные люди могут путать эту спокойную, царственную властность с брутальностью, грубостью, жёстким вкусом с чрезмерной горечью и терпкостью и жёстким воздействием с чрезмерной стимуляцией – чем отличается низкосортный чай. И если человек привык понимать под лаобаньчжанским стилем вот это, то молодой лаобаньчжанский чай из чистого сырья со старых деревьев может показаться ему жидковатым, прозрачным, безвкусным, может быть недопонят и недооценён. И это создаёт определённую проблему и приводит к разногласиям в вопросе о том, каков же он – лаобаньчжанский вкус.

Другая проблема состоит в том, что популяция деревьев в Лаобаньчжане неоднородна – есть «горькие» разновидности (условно «тип Лаоманьэ»), но есть и «сладкие» (условно «тип Паша»). А из-за того, что Лаобаньчжан ассоциируется с горечью, неискушённые покупатели скорее примут за «короля пуэра» какой-нибудь горьковатый чай из другого района, чем настоящий лаобаньчжанский чай «сладкой» разновидности.

Вот и получается, что чистое сырьё со старых деревьев Лаобаньчжана не только дорого стоит, но и мало кому нужно (и в этом нет ничего необычного: покажи, например, среднестатистическому любителю китайского красного чая Чжэн Шань Цзинь Цзюнь Мэй – и он вряд ли признает в них Цзинь Цзюнь Мэй и скорее всего, не поймёт, что в них хорошего). Но оно неплохо показывает себя в купажах, придавая композиции завершённость, облагораживая её, делая вкус и аромат чая более солидным. Поэтому его нередко смешивают с буланшаньским чаем с деревьев помоложе, и с вообще не буланшаньским чаем – к примеру, с тем же мэнсунским.

Хотя это и может показаться странным российским любителям чая – они часто думают, что такой ценный материал стоит беречь, прессовать и продавать «соло», защищать его чистоту, подчёркивать его индивидуальность. Но такой подход оправдывает себя, только когда дело касается ограниченных партий чрезвычайно дорогого чая. А в целом у китайского рынка иная логика.

Ну, а сяобаньчжанский чай (из Чжанцзя Саньдуй) намного доступнее лаобаньчжанского. Он тоже плотный, крепкий и глубокий, но в нём более ощутима терпкость. В хвалебных отзывах о нём пишут, что «с ним вы словно оказываетесь в глубине густого и тихого леса, где слышен лишь шум ветра в листве», и что «Лаобаньчжан – это живое и безудержное великолепие, а Чжанцзя Саньдуй – это полная и глубокая гармония».