Тяван (chawan, 茶碗) в чайном действе

Пройдя этапы умозрительно-ностальгического (аварэ) и трансцендентного (югэн) идеала, японская средневековая эстетика выработала особую категорию саби, что означает некую сложную взаимосвязь со всем сущим и одновременно реальную отрешенность от всего — настроение, переживаемое только в состоянии, близком к «муга» (безличностность). Ощущение саби в человеческих, временных измерениях называют ваби.
2014_11_08_01_006
Одним из практических воплощений идеала саби могут служить коллективные поэтические цепочки рэнга во времена поэтов Синкэя (1406-1475) и Соги (1421-1502), а точнее, сам процесс их сочинения, когда участники стремились раствориться в общем потоке, сосредоточиваясь не столько на своей строфе, сколько на общем ритме. В виде ваби это перешло в цепочки рэнку в более поздней поэзии хайкай.
2014_11_08_01_001
По-своему к этому же идеалу шел дзэнский философ и поэт Иккю (1394-1481). Именно под его влиянием Мурата Сюко (1423-1502) провозгласил тождество Чая и Дзэн (тядзэн итими). А основоположник стиля ваби в чайном действе Такэно Дзёо (1502-1555) занимался сочинением поэтических цепочек под руководством ученика Соги Сандзёниси Санэтака (1455-1537). учившийся у Такэно Дзёо «пути чая» Сэн-но Рикю (1522-1591), помимо прочего, изменил соотношение чайного сада (родзи — букв. «росистая земля») и чайного интерьера (тясицу), устранив привычное для японцев переходное пространство открытой галереи и практически соединив сад с чайной комнатой.

Сад и гора вдали
Дрогнули, движутся, входят
В летний раскрытый дом
— Басе —

Если продолжить это движение макрокосма природы в микрокосм чайной комнаты, то можно сказать, что идеальная чашка — тоже продолжение сада, особенно его сконцентрированной в виде камней и песка формы карэ-сансуй (задача последнего — продвинуть пейзаж внутрь сознания созерцателя).
2014_11_08_01_005
Не случайно внешний вид поверхности чашки называют тем же словом, что и природный ландшафт, — кэсики, неровные края — «горной дорогой» (яма-мити) и т.д. Так «сделанное» соединялось с реально существующим, пространство человеческой активности — с пространством «божественной компетенции» (ками-макасэ). Еще теоретик театра Дзэами (1364-1443) объяснял в своих трактатах разницу между зоной профессиональной ответственности актера (тэдатэ) и таинственной областью самосущего Цветка (хана). Чувствуя качественную разницу между этими двумя аспектами бытия, японцы научились создавать между ними некую пограничную область (ма), в которой процесс любого творчества остается открытым, незавершенным и в которой всегда есть место для «несотворенного», «случившегося», «проросшего». А для привлечения внимания к этим переходным зонам их отмечают разного рода пограничными маркерами — кэккай (между садом и чайной комнатой таким пограничным барьером является узкий лаз — нидзири-гути). Так формировалась особая «квантовая эстетика» японской традиционной культуры, переносящая акцент с вещей на взаимоотношения между ними, на процесс их возникновения, развития и перехода в другие вещи. В этом и состоит неуловимость духа ваби, представляющего собой общую составляющую всех этих движений и продолжающего беспрерывно меняться.
2014_11_08_01_004
Чайное действо — это мир самадхи, возвращенный в мир форм, но уже иных — в «тонком теле». Предметы при этом становятся как бы прозрачными, они, как и дхармы, по буддийским представлениям, существуют только во взаимосвязях.

Чайная чашка в этой эстетике представляет собой переход процесса ее создания (в котором есть много непредсказуемого) в процесс ее использования в чайном действе, на которое влияют множество факторов, заставляющих ее каждый раз представать в иных своих ипостасях.
2014_11_08_01_003
Так, чашки ученика Рикю Фуруты Орибэ (1544-1615) приобрели угловатую форму не просто по прихоти мастера. Это своего рода ответ на все большее округление пространства чайной комнаты (сглаженные углы нуримаваси, обнаженная конструкция крыши с круглыми балками, все большее применение бамбука и т.д.). Это соответствует универсальному принципу баланса (во), который, например, проявляется в том, что мелкие предметы во время чайного действа берутся более широким движением руки, как бы увеличивающим их, тяжелые поднимаются чуть быстрее и выше, чем легкие, что как бы лишает их части веса. Сказались в чашках Орибэ и более мирный дух его времени, и атмосфера игры, проникшая в чайное действо.

Есть еще одно очень важное — этическое — следствие эстетики ваби. Для опытного мастера — это знак преодоленного совершенства и возвращения в мир «открытого» бытия, где истина еще не состоялась, а потому не может быть ничьей монополией, и где происходит свободное взаимодействие энергий — киаи.

Именно поэтому чашка способна быть коммуникативным каналом общения с макрокосмом, зеркалом, отражающим наше «изначальное лицо» (хонрай мэммоку) и помогающим нашей «космической самоидентификации», каковыми служат и трехстишия великого поэта Мацуо Басе (1644-1694). Катарсис подобного созерцания затрагивает не только эмоции, но и сами инстинкты, психофизиологические рефлексы.

Именно в этом таится секрет того, как японцы осваивают чужую культуру — они воспринимают ее как природное окружение и стремятся войти в нее, так же как и в природу, через особым образом выстроенные коридоры.

Мир «смиренного чаепития» (вабитя) сосредоточен и молчалив, здесь дают высказаться вещам, причем речь идет только о главном.

Это иностранцу язык молчания приходится переводить в слова, отчего возникает иллюзия чего-то очень сложного и символически-церемониального.
2014_11_08_01_002
Но в поисках аналогов нет нужды забираться в дебри восточной философии — точно так же общаются с внешним миром в своих играх дети «досоциального возраста» и на таких же точно «открытых» информационных структурах зиждется фольклор любого народа.

Закончим словами Янаги Соэцу: «Когда я держал Идо „Кидзаэмон» в руках… она, казалось, подсказывала мне продолжать начатое дело. Я словно получил подтверждение, что путь позади меня и путь впереди — верны».

Автор: В. П. Мазурик
Источник: http://teahouse-nsk.livejournal.com


Понравилась статья? Поделись с друзьями!


Обсуждение закрыто.