TeaTerra

Недавно у нас в гостях в Израиле побывал наш друг, китайский бизнесмен и ученый Лю Хао, выросший в семье, история которой тесно связана с современной историей китайского чая и – неожиданным образом – с Грузией и Россией .

«Чай – это мотив, который объединяет нашу семью в течение многих лет. Начну с моего прапрадеда Лю Цзюнь Чжоу – или по южному, гуаньдуньскому диалекту Лао Цзюнь Чжоу. Его отец был офицером императорской армии и погиб до его рождения. Поэтому, по китайскому обычаю, сразу после рождения, в 1873 году, мой прапрадед имел офицерский чин.

Но его мать не хотела, чтобы он стал военным. Она была из очень богатой семьи, занимавшейся чаем. Поэтому мой прапрадед с детства изучал искусство выращивания и изготовления чая. Сам он родился в Гуаньдуне, но чайное дело изучал в провинции Чжэцзян, где производят знаменитый зелёный чай Лун Цзин.

Потом он вернулся в Гуаньдунь, где полностью ведал семейным чайным делом, занимаясь при этом и торговлей. Однажды он познакомился с русским купцом по фамилии Попов. Тот был торговцем, который закупал в Китае лучшие чаи и поставлял чай в Россию – в том числе, для императорской семьи.

Попов был очень умным человеком: он не только занимался торговлей чаем, но и имел чайные плантации в Российской Империи – среди прочего и в Батуми. Лю Цзюнь Чжоу подружился с Поповым, который однажды сказал ему: «Есть такое место, которое по природным условиям, погоде, почве очень близко к Гуаньдуну. Это – Грузия, Аджария, Батуми. Поезжай, посмотри, понравится – сможешь там развивать своё чайное дело». Мой прапрадед по натуре был очень азартным человеком. И он согласился. Но, как послушный сын, он пошёл за благословением к матери. Семья тогда очень волновалась за него, так как он тесно общался с республиканцами и иностранцами, придерживавшимися республиканских взглядов. Если бы это стало известно императорским властям, то сулило бы очень строгое наказание. Могли вырезать всю семью. Поэтому отъезд Лю Цзюнь Чжоу за границу в семье восприняли с облегчением. Мать дала разрешение.

Оставив в Китае беременную жену, он взял с собой двадцать лучших специалистов, деревья лучших чайных сортов, сел на корабль и отправился в Грузию. В пути он начал вести дневники, что позволяет проследить его дальнейшую судьбу. Через полтора месяца Лю Цзюнь Чжоу добрался до Аджарии. Ему там понравилось, он подписал контракт с Поповым и возглавил его чайное дело.

Первые два года оказались очень тяжёлыми. Была эпидемия, из-за которой погиб почти каждый второй из тех специалистов, которых он привёз с собой из Китая. А по окончании трёхлетнего контракта все выжившие специалисты заявили, что они уезжают домой.

Лю Цзюнь Чжоу тоже вернулся в Китай, но для другого: он забрал жену, родившегося во время его отсутствия сына, практически всю семью, набрал новых специалистов и снова поехал в Аджарию.

Но теперь он уже не только руководил чайным делом Попова, но создал и собственное производство, а потом возглавил и царские плантации, находившиеся в тех краях. Фактически, именно Лю Цзюнь Чжоу был создателем грузинского чёрного чая. Его «Лао чай» получил золотую медаль на парижской выставке в 1901 году, а позже царь вручил ему орден Святого Станислава.

У прапрадеда были хорошие отношения с тогдашним министром сельского хозяйства империи Ермоловым. При его поддержке он создал в России научный институт чайного дела.

Он был очень открытым человеком и общался с самыми разными людьми – от государственных деятелей до анархистов и коммунистов. И после Октябрьской революции он нашёл подход к новым властям. Его не только не репрессировали, но даже вручили ему орден Трудового Красного Знамени. Он продолжал руководить своим чайным делом, но уже в качестве «красного директора».

Но в 1926 году Лю Цзюнь Чжоу все же решил вернуться из Союза на родину. Почти все своё имущество он подарил историческому музею Грузии, где до сих пор есть его павильон. С собой он увёз только любимых своих лошадей. По возвращении в Китай Лю не поехал на историческую родину, на юг, а остался в Харбине, который в то время считался «русским городом» и был ближе ему по духу. В Харбине Лю разводил лошадей. Потом пришли японцы, семья покинула Харбин, но Лю Цзюнь Чжоу не мог никуда уйти от своих лошадей. В 1937 году он погиб, упав с лошади.

У Лю Цзюнь Чжоу было два сына – Лю Цзе Чжун и Лю Пэй Чжун.

Старший сын, Лю Цзе Чжун был коммунистом, окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета, был участником Второго Интернационала, шесть раз встречался с Лениным (упоминания об этих встречах есть и в собрании сочинений Ленина, и в его мемуарах). Он был одним из трёх авторов устава Китайской Коммунистической Партии.

После возвращения в Китай работал на КВЖД – Китайско-Восточной Железной Дороге. Потом служил в западном Китае, был консультантом правительства Чан Кайши. В 1949-м, после Освобождения (победы КПК в гражданской войне), он, конечно же, поддержал коммунистов.

У него были очень хорошие отношения с Чжоу Энь-Лаем, в 50-е годы возглавившим Госсовет КНР. Лю Цзе Чжун работал консультантом Энь-Лая и был депутатом Верховного Совета. Он написал «Большой русско-китайский словарь» – который до сих пор считается в Китае самым полным русским словарём.

У него было два сына и две дочери.

Один из сыновей – Лю И – стал главным врачом Пекинской больницы (тоже учился в Ленинграде), второй – Лю Чжи – стал главным инженером Управления Авиации Китая, а до того был пилотом Чжоу Энь-Лая. Анекдот был такой: «Во время культурной революции Чжоу Энь-Лай садится в самолёт и спрашивает «А где Лю Чжи?». А ему отвечают: «А где ему быть? Как и все, на лесоповале»».

Мой прадед Лю Пэй Чжун, младший сын Лю Цзюнь Чжоу, не занимался никакими политическими баталиями, он старался быть рядом с отцом. Он тоже окончил Санкт-Петербургский университет, затем вернулся в Грузию, где работал вместе с отцом, занимаясь чайным делом.

Там он познакомился с дочкой одного из грузинских князей – Ноной Тушманишвили, моей прабабушкой, которой посвящали стихи Осип Мандельштам и Константин Бальмонт. Они полюбили друг друга и поженились, хотя обе семьи были против этого брака.

У них было два сына и три дочери.

Одна дочь умерла ещё в Батуми. Две другие дочери никогда не выходили замуж, детей у них не было. После возвращения в Китай они стали профессорами китайских вузов.

Младший сын после возвращения в Китай тоже был профессором, был депутатом и консультантом правительства.

Мой дед, Лю Гун Цзе, тоже профессор. Он написал первый русско-китайский разговорник. Был создателем первых теле- и радиопрограмм про Советский Союз. Дед был любителем хорошей и свободной жизни. Трижды был женат. Мой отец был его первым сыном…

Родители мои из очень разных семей. Отец воспитывался в атмосфере свободы. Мать росла в строгой буддистской и богатой семье. Её дедушка, получивший образование в Америке, был последним министром иностранных дел Китайской Империи.

До революции семье принадлежал текстильный комбинат. Но семьи отца и матери имели много общих знакомых, общие связи – так мои родители и познакомились.

Кстати, после развала СССР, когда Грузия стала независимой, мой отец работал торговым представителем Китая в Грузии. Уйдя на пенсию, он остался в Грузии, где занимался частным бизнесом, помогал строить гидроэлектростанцию в Панкисском ущелье.

Я родился в Пекине, вырос в доме прабабушки Ноны Тушманишвили. Говорить начал одновременно и на русском, и на китайском. Школу окончил в Пекине. В 1987-м участвовал в международной олимпиаде по русскому языку и литературе, получил золотую медаль и приглашение учиться в МГУ.

В 1990-м году поступил в МГУ, где проучился десять лет – начиная с подготовительного факультета, заканчивая аспирантурой. Защитил кандидатскую диссертацию, вернулся в Китай. Поступил на работу в Пекинский университет, где стал доктором и занимаюсь преподавательской деятельностью.

Ещё в России вместе с друзьями создал компанию, которая занимается разнообразным бизнесом. У меня есть и второе, экономическое образование.

Вот такая история…»

Источник: http://www.time4tea.co.il