Путь чая. Часть 1

Вообще-то рассказывать о чае – занятие не самое благодарное. Дело не в том, что все вокруг – эксперты. Тут другое: частное мнение каждого отдельного человека. Учитывая, что все мы, вслед за известным персонажем, имеем основание заявить, что именно наш вкус лучший в мире, критерии оценки любого явления размываются и тают, уж извините, как сахар в горячем чае.

Сладкий чай внакладку (да побольше, побольше!) — ещё и сейчас распространён, как вид русского чаепития. У В. И. Даля читаем: «Чай внакладку, чай вприкуску, а шуточно и вприлизку и вприглядку». Пожелание «чай да сахар!» — то же самое, что «хлеб да соль!», хотя молодежи, особенно городской, эти слова на своём веку слышать вряд ли приходилось. Те же, кто постарше, ещё помнят, как пили чай вприкуску. Впрочем, расцвет подобной традиции мало у кого остался в памяти, так давно это было. Сахар-рафинад для этого дела не годился, ценился так называемый кусковой, он продавался конусообразными глыбами, так называемыми «головами», отличался белизной, вкусом, а главное — продолжительным временем таяния во рту (с одним кусочком выпивалось несколько горячих, с блюдечка, чашек чая). «Головы» кололись специальными сахарными щипцами, которые ныне уже исчезли из русского быта, как и сам кусковой сахар. Впрочем, если поискать, то найти такие сахарные головы, изготавливаемые в ограниченном количестве, возможно, как у нас, так и за рубежом.

Думается, что распространению питья сладкого чая внакладку (в идеале – крепкого, сладкого и горячего) способствовали годы бедствий, столь нередкие в истории России. Такой чай не только согревал, но и давал какое-то количество краткосрочной энергии, в том числе умственной. Понятно и то, что не одним практическим значением он обладал. В рассказе Татьяны Толстой «Самая любимая» есть такой фрагмент: «И ничто их не связывало, если не считать кружки чая, что налила она ему после уроков в учительской, дрожа и слабея ногами от собственного безрассудства. Безумство, безумство – то была не простая, а любовная кружка, ловко замаскированная под товарищескую: Женечка налила чаю всем преподавателям, но не всем положила столько сахару. Синяя облупленная кружка с чёрным ободком – вот и всё. И он с благодарностью отпил и кивнул головой: «Хороший чай, Евгения Ивановна. Горячий». И Женечкина любовь, босая сирота, невидная собою, заплясала, возликовав».

Вернёмся в сегодняшний день. Конечно, добавить сахар в какой-нибудь улун – значит просто его испортить. О подобном же — в отношении зеленого, белого или желтого чая — вообще лучше даже и не заикаться! Мы и не думаем. Дело даже не в том, что сахар — не очень полезная вещь, просто, имея возможность пробовать различные качественные чаи, сравнивать их оттенки, волей-неволей начинаешь тоньше чувствовать, а потому уже не хочется искажать вкус и без того замечательного, иногда редкого, а то и весьма, мягко говоря, недешевого продукта. Впрочем, если хочется сладкого, никто не запрещает выпить чашку-другую чая вместе с какими-нибудь фруктами, конфетой или кусочком шоколада. Нравится – на здоровье. Главное помнить, что мы пьем чай с чем-то, а не едим что-то, запивая это «что-то» чаем.

Что касается столь любимого, в прошлом, занятия – смешивать различные сорта чая, то в этом нет ничего из ряда вон выходящего. Когда-то, уже на памяти многих наших современников, было принято добавлять в какой-нибудь азербайджанский или грузинский – краснодарский или, если повезёт достать – индийский чай. Не сказать, что от этого он становился превосходным, но всё-таки был несколько вкуснее. Вспоминаются строки Окуджавы из его «Чаепития на Арбате»:

Пейте чай, мой друг старинный,
забывая бег минут.
Желтой свечкой стеаринной
я украшу ваш уют…

Я для вас, мой друг, смешаю
в самый редкостный букет
пять различных видов чая
по рецептам прежних лет.

Кипятком крутым, бурлящим
эту смесь залью для вас,
чтоб былое с настоящим
не сливалось хоть сейчас.

Настояться дам немножко,
осторожно процежу
и серебряную ложку
рядом с чашкой положу.

Ныне в многообразии чая существует большое количество сортов, являющихся купажированными, состоящими из листьев разных кустов (или деревьев ) и разного урожая. Это касается любого чая, вне зависимости от места его произрастания.

Рассуждая о том, что делать можно, а от чего лучше воздержаться, не хотелось бы впадать в назидательность, но даже самые привычно исполняемые теперь действия были когда-то непонятны и необязательны для любого, кто однажды встал на путь чая. Те же, кто решил им воспользоваться, мало-помалу вырабатывают привычку соблюдать традиции, не просто бездумно следовать, но — интересоваться, учиться, а значит — расти. Со временем какие-то ранее незаметные детали приобретают особое значение. Становится трудно лишний раз отказать себе в удовольствии заварить в чайнике из «дышащей» исинской глины какой-нибудь новый для себя чай, ощутить его вкус и аромат, полюбоваться на необычную, но такую притягательную и удивительно красивую посуду.

Выражение «путь чая» (茶道) — это не выспренняя благоглупость, а специфическое понятие, многие века существующее в китайской чайной культуре, самой древней на Земле. Чаепитие — лишь одна из составных частей этого пути. Цель чайной церемонии, как она понимается современными последователями древней традиции — «создание дистанции между миром чаепития и миром повседневности», воспитание чувства покоя и самососредоточенности и, в конечном итоге, «воспитание души». Физическое и духовное в понятии «путь чая» — неразделимо. Вот и пешеходные дорожки, проложенные для туристов среди чайных плантаций в китайских горах, называются так же – «чадао» (茶道) — «чайный путь».

Одним из главных притягательных качеств чая является его загадка: как столь, казалось бы, простой продукт может способствовать формированию особого отношения человека к своему образу жизни. Автор классического «Чайного канона» (茶經) «Чайный мудрец» Лу Юй (陸羽, 733-804) говорил, что чай «более всего подходит людям скромным, добродетельным и утонченным». Император Цяньлун (1711 – 1799) считал, что правитель и дня не может обойтись без чая. А великий китайский поэт Лу Тун (790-835) писал: «Я беспокоюсь не о долгой жизни, а только
о вкусе чая».

Народ согласен со своими мудрецами и правителями: «Переступив порог своего дома, прежде всего, позаботься о семи вещах: топливе, рисе, масле, соли, соевом соусе, уксусе и чае», — такой совет даёт старая китайская поговорка.

Возвращаясь к тому, как же всё-таки пить чай то что называется «грамотно», скажем так: пейте — как вам нравится, главное, чтобы это был настоящий качественный продукт, заваренный чистой, упаси бог – не из-под крана, водой. Всё! Никаких более конкретных советов вам не нужно. И не страшно, что продвигаясь по своему собственному чайному пути, в числе прочего, вы неминуемо будете совершать ошибки, главное – накапливать опыт. В конце концов, никто не совершенен, но, хочется надеяться, что почти стандартный алгоритм движения современного чайного исследователя – пакетики, клубника со сливками, жасминовый, вишнёвый Пуэр, время от времени радуя желтыми, белыми и зелёными чаями — однажды обязательно приведет вас к улунам и незамутнённому посторонними добавками Пуэру. Аминь!

Впрочем, не будем всё списывать на новые веяния и глобализацию, из истории известно, что китайцы династии Мин (1368 -1644) любили добавлять в чай коровье или козье молоко, лимон, сахар, апельсины. Да и сегодня в некоторых частях Тибета добавки к чаю содержат столь широкую и, местами, неожиданную линейку всевозможных продуктов, что одно их перечисление, набранное самым мелким кеглем, может занять весьма обширное место. Что касается наших отечественных традиций, то автор «Книги чая» японец Окакура Тэнсин считает: «привычка русских класть в чай лимонные дольки – отголосок древней традиции, ведь они познакомились с чаепитием у китайских купцов в караван-сараях». И не поспоришь.