Иуда Антонович Кошман

Попытки выращивать чай в районе нынешнего Большого Сочи предпринимались с конца XIX века, но все они оканчивались печально: гибелью теплолюбивого кустарника и разочарованием экспериментаторов. В итоге было сделано, как тогда казалось, безапелляционное заключение: севернее Абхазии чай произрастать НЕ МОЖЕТ.

Безапелляционное заключение относительно невозможности произрастания чая севернее Абхазии основывалось на компетентных выводах компетентных ученых-агрономов, а также и на ряде попыток менее образованных в сфере ботаники энтузиастов, закончившихся, как и ожидали специалисты, полным провалом смелых надежд. Потому и не привлек внимания серьезных деятелей растениеводства опыт обыкновенного крестьянина заявившего, что он успешно выращивает чай в районе Солох-Аула – горного селения, климат которого субтропическим в отличие от прибрежной зоны, и назвать-то можно только с большим натягом. Обращения «темного мужика» в официальные учреждения, ведающие сельским хозяйством, были приравнены к изобретениям вечного двигателя или философского камня и удостоены лишь отписками, а он сам как-то даже был арестован полицией за контрабанду. Впрочем, полиция заинтересовалась пожилым торговцем чаем отнюдь не по велению госчиновников, призванных оградить достопочтенных сограждан от назойливости полоумных изобретателей вечных двигателей и философских камней. К помощи стражей порядка, не сумев самостоятельно урезонить новоявленного чаевода, обратились продавцы официально признанных – турецкого, грузинского, китайского, цейлонского и индийского – сортов чая. Дело в том, что солохаульский чай едва появившись на рынке, составил общеизвестным маркам серьезную конкуренцию и отнюдь не более низкой ценой. Цвет, аромат и вкус напитка из собранных в горном селении флешей оставлял далеко позади своих общепризнанных собратьев.

Звали человека, сумевшего далеко на север отодвинуть границу произрастания чая, Иуда Антонович Кошман (1838-1935гг.) Страницы его биографии по большей части покрыты туманом, и это вполне естественно – ну кому придет в голову интересоваться жизнью простого крестьянина?! Известно только, что родился он на украинской земле и по роду своего рождения даже крохотного ее участка в личном пользовании не имел, а потому ничто не держало его на родной Украине и он с легким сердцем отправился в далекие неведомые дали на заработки. В некоторых источниках есть сведения, будто начинал он свою чаеводческую карьеру в Турции. В других, гораздо более достоверных, так как основываются они на воспоминаниях потомков Кошмана, говориться, что работать на чайных плантациях он начал в грузинском селении Чаква, куда прибыл в составе партии переселенцев – русских и украинских безземельных крестьян. Однако, судя по этим же воспоминаниям, возникает впечатление, что в Чакве чаеводство не было для Иуды Антоновича чем-то принципиально новым:

«…В то время в Чакве закладывались первые в Грузии плантации чая, семена которого были привезены из Китая. Ухаживать за вечнозелеными кустами чая первым вызвался Кошман. Физически крепкий, трудолюбивый, он работал на чайных плантациях не покладая рук. Десятник Никитович уважал за это Кошмана и однажды даже пригласил его к себе домой на чашку чая. С тех пор между Никитовичем и Кошманом завязались дружеские отношения.

На одной из встреч зашел разговор о чае. Десятник прочитал Кошману высказывания ученых о промышленном чаеводстве в России. Даже самые смелые из них утверждали, будто дальше Чаквы чайный куст расти не сможет.

— Не согласен, – ответил на это Кошман. – За три года работы на плантации сердцем чую – будет расти чай и в Сочи, и в Туапсе, а может, и в Анапе» (записано со слов потомков И. А. Кошмана известным сочинским журналистом И. Л. Зайцевым и опубликовано в статье «Русский чай» в 1974 году в газете «Черноморская здравница»).

Вполне возможно, что, будучи еще совсем молодым человеком, Иуда Антонович действительно уезжал на заработки в Турцию, где и освоил все тонкости чаеводческого искусства, начиная от посадки растения и заканчивая обработкой чайного листа. Потом он, видимо, вернулся на Украину, обзавелся семьей, а когда Российское правительство начало в рамках активного освоения кавказских земель переселять туда безземельных крестьян, с радостью отправился в Грузию поднимать новое для России, но не новое для себя самого направление в сельском хозяйстве. Может быть и не сразу, но, видимо, и особо не мешкая, он перевез в Чакву свою семью.

1900 год первая, если не считать даты рождения, конкретная дата в его биографии. Именно в 1900 году он поселился в Солох-Ауле.

Что согласно общепринятому традиционному представлению должен делать человек, которому перевалило за шестьдесят? Отдыхать от трудов праведных, пожиная их заслуженные плоды, подводить итоги прожитой жизни, внуков нянчить, а если докой в своем деле был, то, может быть, молодежь наставлять, смену себе готовить. Этот возраст, по мнению подавляющего большинства, далеко не самое, мягко говоря, подходящее время для начала собственного дела, да еще, как говориться, с нуля.

В 1900 году Иуде Антоновичу Кошману исполнилось 62 года. В 1900 году, отметив 62 года от роду, он, невзирая на приобретенное своими знаниями и трудолюбием положение, на заслуженное уважение начальства, берет расчет на чаквенской чайной плантации и переезжает в Солох-Аул, в котором тогда было всего семь дворов, а добираться туда от ближайших более людных приморских поселений приходилось лесными тропами. В течение года он строит дом и расчищает от леса около полгектара земли. Немолодой, но могучий и статный новый поселенец вместе со своим семейством сразу вызвал у немногочисленных соседей самые добрые чувства. Но вот когда он на своем участке, с такими трудами и стараниями расчищенном, вместо картошки, кукурузы или чего-либо еще в том же роде начал сажать непонятные темно-коричневые шарики, тут вся округа решила, что их новый сосед к своим почтенным летам явно в уме повредился. Но Иуде Антоновичу было не до соседских пересуд. Чай для него был гораздо большим, чем просто растение, чем просто статья дохода. Он ему всю свою жизнь подчинил, всю душу отдал, и… И вопреки всем компетентным мнениям и заключениям чай у Кошмана стал расти не взирая на снежные и морозные зимы. Уже в 1904 году Иуда Антонович собрал со своих кустов первые флеши. Видимо выведением холодоустойчивых сортов он начал заниматься, еще работая на плантациях Чаквы, и продолжил труд селекционера в Солох-Ауле, так как если первые свои посадки он тщательно укутывал на зиму, то несколько лет спустя чайные кусты уже прекрасно переносили зимы без всяких искусственных укрытий.

Вместе с Иудой Антоновичем выращиванием и переработкой чая занималась вся его семья:

«Обычно зеленый чайный лист мы начинали собирать в начале мая. Складывая его в мешки по 7-8 фунтов, крепко завязывали, мочили в воде, отжимали, клали на скамью и катали рубелем. Так как рубель был тяжелым, то обычно делали это вдвоем. Катали до появления желтой пены. После лист высыпали из мешка, перетряхивали, вновь возвращали в мешок и катали уже до тех пор, пока каждый листок не скручивался в трубочку. Обработанный таким образом зеленый лист высыпали в ящик, где он лежал два дня, превращаясь из зеленого в коричневый. Затем чай рассыпали тонким слоем на простыню и сушили. При сушке он становился черным. Если день оказывался пасмурным, чай сушили на плите. Прежде плиту засыпали золою, чтобы через щели не могли пройти дым и копоть, потом чай высыпали в проволочное сито и ставили его на плиту. После сушки производилась сортировка чая. У нас он делился на три сорта. Первый мы отбирали по листочку. На третий шла мелочь.

Наш домик имел три комнаты. Самая дальняя была приспособлена под чайную «фабрику». Отец следил, чтобы никто из курящих в нее не заходил. Здесь требовалась абсолютная чистота. У нас имелась баня. Пока не вымоешься в ней, на «фабрику» не зайдешь. Вполне готовый сухой чай хранился в большом сундуке. Сундук этот до сих пор стоит в нашем доме. Если имелись специальные железные банки – чай, предварительно обернутый бумагой, рассыпали по ним и плотно закрывали. Если удавалось достать упаковочный материал, мы расфасовывали чай в пачки и перевязывали их шпагатом, сделанным из специально выращенной нами для этого японской крапивы…» (из воспоминаний Татьяны Кошман, снохи Иуды Антоновича, записанных И. Л. Зайцевым).

Как-то раз тропинка выходного дня вывела на заброшенное чайное поле – к сожалению, в наши дни такая участь постигла большинство посадок. На дворе стоял теплый майский денек, и спонтанно созрело решение собрать и обработать по всем правилам свой собственный чай. День под палящим солнцем и несколько вечеров были целиком посвящены священнодейству. Правда, от процесса, описанного Татьяной Кошман, в силу не особо внушительного количества чайного листа, собранного за день трудами шести неумелых рук, пришлось в некоторых пунктах отступить. В итоге к следующим выходным в сохранившуюся от какого-то дорогого чая красивую жестяную банку был торжественно вложен, предварительно (по всем правилам) завернутый в бумагу чай собственного производства. Надо отметить, что банка, судя по маркировке рассчитанная на 200 г, получилась почти полной только благодаря оберточному материалу. Естественно, что пробу с этой эксклюзивной продукции снимали в самой что ни на есть торжественной обстановке. Какой это оказался чай! Никогда, нигде, ни за какую цену ранее ничего подобного пробовать не доводилось! Однако вот уже несколько лет как на повторение подобного подвига решимости не хватает. Но зато теперь заоблачная цена в магазине на элитные сорта чая кажется немыслимо низкой.

Испытав таким образом на себе все тяготы сотворения чая хочется преклонить колени перед Иудой Антоновичем Кошманом и его семьей. Впервые предложив чай своего производства покупателям в 1906-1908 году (в разных источниках приводятся разные даты), Кошман лишь в 1923 получил официальное признание своих заслуг. Ему исполнилось тогда 85 лет! А прожил он до 97-ми и все отпущенные ему дни, все до последнего отдал чаю. И похоронить себя он завещал среди дорогих сердцу чайных кустов.